Алекс Май - Nahuhol американца. Приключения Майкла в России

Впрочем, я чуть не клятвенно пообещал Гене «выйти на него», если, конечно, окажусь проездом в Нью-Йорке. А что? Ведь всякое дерьмо в жизни случается… Возьму и окажусь-напьюсь-останусь-без-копейки-очнусь-в-районе-излучающего-темную-опасность-Гарлема… Согласитесь: страшно станет. И тут – опля! О, эврика! Случайно найдется измятая, испачканная в странствиях спасительная бумажка с Гениными номерами. Я, затравленно озираясь, сутулясь, дрожащими от холода руками опущу в щель таксофона «четвертак». И через три минуты, ангелом-хранителем примчится на лакированном лимузине Гена. Я влезу в машину, чихающий, промокший до трусов под осенним дождем. Скажу:

– Спасибо, товарищ! Моя жизнь была в твоих руках…

(Тьфу! Придет же в голову такое…)

Короче, он даст мне сколько-то баксов, чтобы хватило на дорогу до… Да какая разница! Хоть до Тихуаны! Он ведь друг!

А Гена продолжает, важным отточенным тоном делового человека, да еще и акцент английский зачем-то пытается подделать:

– Па-а-анимаешь, Саня, у меня есть друг, хороший человек, я ему очень многим обязан. Его зовут Майкл Белл.

– И что дальше?

– Он ученый, начинающий, правда… Историк. Год назад был в Москве…

– Что ему нужно? – холодно, как ножом на морозе, резанул я. – Ни хрена не па-а-анимаю… Говори прямо. Только постарайся без биографической растушевки композиции.

– Да погоди ты. Не спеши. Куда так торопишься?

– Грядки поливать. На дачу… У меня отпуск. Дорожу каждой секундой.

– А где твоя дача?

– Ха-ха-ха! Как где? Там, где и положено, Гена, в деревне. Ты короче можешь?

– Саня, пусть он к вам в гости приедет? Ненадолго? Покатаешь его по провинции, культурную программу подготовишь.

Я помедлил с ответом. Задумался.

– Не… Мне лень. Еще чего! Культурную программу… Нет. Я в заслуженном отпуске. Пускай твой френд в фирму обратится. Па-а-нимаешь?

– Фирма ему не подходит. Там крайности – либо Кремль с Эрмитажем, либо – мордобой с баней. Саня, он обещает хорошо заплатить. В пределах разумного, конечно.

Вот странно, да? Странно потому, что «хорошо» почему-то никогда не вписывается в пределы «разумного», как ни пытайся. (Это касается не только денег.)

В голосе Гены мерзкими глистами заскользили неприятные просительные интонации:

– Сань, пож-а-а-а-л-у-й-с-т-а. Я уже сказал Майклу, что ты согласишься. Сань… Будь другом…

Какая же дешевка, подумал я, а сам сказал:

– Гена, у нас тут неподалеку военный полигон расположен, почти секретный. Вдруг твоего друга органы повяжут? Как шпиона? Пытать станут… электричеством! Как-то бессовестно ты обещания раздаешь, да еще от чужого имени.

– Нет, не повяжут, – неоправданно уверенно, на мой взгляд, ответил Гена. – У него все бумаги будут в порядке. Он тихий мирный ученый… Ты там прайсик составь. Подсчитай реальные расходы, и умножь на два. А потом письмом мне кинь. Ок?

– Ок, Гена, так и быть, уговорил. Только сразу говорю: если он республиканец, то я прайсик на три умножу. Ок?

Пришел черед задуматься Гене.

Пауза. Вздох.

– Как ты угадал? Он и вправду республиканец… Но все равно – Ок!

Попрощались. Кажется, Гена не понял моего тона, не уловил в нем изящных ироничных вкраплений. Принимать в гости американца не хотелось. Но письмо я забавы ради написал в тот же день. Во время составления «прайсика» сидел и наслаждался – от него веяло искрящимся позитивом.

– Вдыхание августовского среднерусского воздуха, насыщенного целебными ароматами полыни, душицы, чабреца, пижмы, и прочих, не менее лекарственных растений. 1 доллар за минуту.

(Подумав, заменил бакс на пятьдесят центов. Зачем? Не знаю. Все-таки бизнесмен из меня – никакой).

– Слушание настоящих старинных колоколов. На удивление чистый, не изменившийся со времен Владимира, звон, радикально отличающийся от тревожного гула новых колоколов, отлитых на деньги братвы. Днем – 30 долларов за минуту. Вечером, в незабываемых закатных лучах – 50 долларов.

– Ночь на берегу древней русской реки, возле костра. Уха, рыбалка. 300 долларов. С длинными базарами о загадочной русской душе – 500 долларов.

– Посещение бабки Ульяны, на лице которой проступила вся, без купюр, история России с 1916 года по наши дни. 500 долларов лично бабке Ульяне. Бабкин самогон, настоянный на целебных травках – 30 долларов бутылка.

(Это еще дешево! Учитывая превосходное качество продукта. Они свое виски у нас за сотку-другую продают).

– Поездка по местам боев. Посещение горки останков фашистских оккупантов, аккуратно сложенных черными копателями – 600 долларов, в основном, за риск подорваться на мине.

– Слушание журавлиного клекота, если гость приедет в конце сентября-начале октября…

На «клекоте» я не выдержал. Расхохотался, заржал, представив гримасы, которые обезобразят пухлое лицо Гены, после ознакомления с «прайсом».

В комнату вошла жена.

– Что стряслось? – спросила она. – У тебя смех подозрительный… Что-то задумал?

– Прайс составляю! – отвел я. – Для американца. Напрашивается в гости. Пустим?

– Сомневаюсь… Меня от твоих похождений с русскими друзьями лихорадит. Даже боюсь представить, что вы здесь с американцем натворите.

– Не бойся! Все будет культурно, к тому же он ученый. Историк!

– Ты всегда так говоришь… «Все будет культурно!» Этот – писатель. Этот – ученый. А этот – буддист, чуть-ли не лама с Тибета. А в итоге… Сам знаешь… Никакой культуры.

– Знаю, – виновато произнес я. – В итоге банально и некультурно напиваемся. Знаю. И даже каюсь. Вера…

– Ты всегда каешься. А в итоге…

– Снова каюсь, да?

Она покачала головой и вышла из комнаты.

Послал недописанное письмо Гене, о чем благополучно забыл на следующий день.

И вот он позвонил через две недели, в середине августа. Голос у него был таким счастливым, словно он поимел зараз, в особо извращенной форме, все налоговые органы Нью-Йорка.

– Саня! Мы оценили твой бесподобный юмор! Встречай Майкла в Шереметьево-два. Записывай рейс, время…

– Э! Гена?! – возмутился я. – Ты это серьезно? Постой… Что за шутки?

– Нет, я не шучу. Записывай… Хотя можешь и не встречать, у меня есть твой адрес, он сам доберется. Бай-бай!

Короткие гудки.

И что прикажете делать? Дурацкая ситуация. Неужели я и адрес ему посылал? Зачем? Ох, дурень!

Жена даже не удивилась, когда я ей сообщил, что скоро заявится некий Майкл. Майкл Белл. Миша-Колокольчик!

– Я как сердцем чувствовала, – сказала она. – Не к добру все это. Но ты встреть его, а то некрасиво получится…

Не к добру? Да нет, вроде обошлось без жертв… Но, черт побери, даже приезд ламы не ознаменовывался такими захватывающими, а порой и мистическими приключениями… А уж лама знает в них толк.

Но давайте я расскажу вам все по порядку. Хорошо?

Читать дальше