Семён Ешурин - Крепостная герцогиня (главы 28—63). Квазиисторическая юмористическая эпопея

Тем временем вопила Глашка на Малашку не аки львица светская, а аки баба базарная:

– Опять, уродина придурочная, изрыгаешь словеса непонятные! Мало тебя Наташка дубасила! Сама мало дубасит и мне не даёт!

Совсем разочаровался Роджер в недавнем идеале своём. Но будучи джентльменом аглицким, пригласил он, хоть уже и без трепета душевного деву сию разделить трапезу его:

– неожиданно мгновенно срифмовала Малашка и протянула сестре предмет мечтаний своих.

(Впоследствии создана была чудесная песнь про иную Глафиру с очаровательным припевом из трёх мыслей глубоких. Вот токмо последняя из оных автора опуса сего не вдохновила. В итоге вышла дискуссия его с исполнителем песни:

…Глашка, не обременённая комплексами интеллигентскими, схватила зефир и… чашку больного. Засим хлюпая и чавкая, быстро «умяла» еду и питьё.

«Видать, лопухнулся я вчера! – помыслил граф. – „Фея сия“ явно не из общества светского!»

Но Глафиру насытившуюся потянуло именно на беседу светскую (в понимании ея!). Уселась она на диван, точнее разлеглась на оном и вопросила:

– Ведомы ли тебе, барон аглицкий, герцогини аглицкие?

– Начнём с того, что сын барона суть баронет, коий в отличие от папаши своего не принадлежит к обществу светскому. Но сие относится лишь к законным отпрыскам баронов. Я же не принадлежу не токмо к обществу светскому, но даже к баронетам, ибо мать моя расейская Евгения так и не сочеталась браком законным с родителем моим бароном Джорджем Смитом.

Пока глаголил мнимый Роджер легенду сию, взглянула Малашка выразительно на чашку опустевшую, засим на сестру свою и на дверь. Кивнул больной в ответ. Таким образом, договорились собеседники (молча!) возобновить чаепитие лишь опосля ухода гостьи незваной.

Поняла Глашка из речи больного, что не благородных он кровей (уже достижение, ибо Наташа и сие не поняла бы!), а посему нЕчего с ним церемониться! И молвила гласом того более развязным:

– Неча мне тут пургу гнать, ибо лето на дворе! Глаголь про герцогинь!

– Ведома мне Сара Черчилль, герцогиня Мальборо.

– На фига мне твоя Сара?! Давай лишь про герцогиню!

– И рад бы разделить их, да не могу, ибо Сара Черчилль и суть герцогиня Мальборо, супруга главнокомандующего аглицкого. (Малашка при сем с трудом смех сдержала, Глашка же лишь поморщилась недовольно.) Дама сия огромное влияние на ея величество королеву Анну имеет, ибо ранее пребывала фрейлиной ея.

– Что ещё за пелерина?!

– Пелерина суть одежда бабья верхняя, а фрейлина – знатная барышня изо свиты королевы. Бывала в доме нашем ещё одна бывшая фрейлина ея величества – Джейн… Гриффит, одна из красивейших баб, мне ведомых и умнейшая из оных.

– Тоже герцогиня аглицкая?

– Сперва герцогиня Англии, засим – Шотландии, а ныне – Великой Британии.

Малашка не упустила возможности скаламбурить и молвила с видом серьёзным:

– Шутландия, видать, потому названа так, что население ея кривляться любит!

– Сие неточность перевода расейского, – пояснил, улыбнувшись, Роджер. – На их языке страна сия именуется «Скотландия», ибо произошёл народ сей от древних скОттов…. А нынешний супруг леди Гриффит шотландский граф Макдауэлл суть одновременно и шут, и скот! … Желание же узнать про герцогинь аглицких похвально зело! Молодец, Глашка!

– Для кого «Глашка», а для кого «Глафира Васильевна»! – ответствовала красотка, подтвердив тем самым гипотезу (коюю с гипотенузой геометрической путать нежелательно) о том, что она суть внебрачная дщерь хозяина. – Потому я к дурам сим интерес имею, что сама стану герцогиней аглицкой, аки предсказала цыганка, кояя не ошибается, ибо крута зело!

– Круче кручи! – «подтвердила» Малашка.

Больной помыслил, что ещё одна неошибающаяся (аки она сама о сем глаголила) выносит за ним вёдра!

– А какие пОйла хлебают герцогини аглицкие? – поинтересовалась коллега их будущая.

– Хоть и пребывает Англия в состоянии войны со Францией, но герцогини аглицкие по-прежнему предпочитают вИна благородные, во французской провинции Шампань произведённые. И пьют оне сии вина шампанские из сосудов столь же французских. Сосуд сей, именуемый «фужЕр» – на длинной тонкой ножке…

– На фига мне сей «жер», коли он на «фу!» начинается?! Буду хлебать пОйла сии шампуньские из простого стакана!

Покоробила графа утончённого перспектива сия. Однако во средине века двадцатого в газете лживой под названием «Правда» был задан вопрос похожий: «Можно ли пить шампанское из гранёного стакана?». Следует уточнить, что стакан сей был спроектирован гениальным скульптором Верой Игнатьевной Мухиной, изваявшей рабочего и колхозницу, и предназначался для героев скульптуры сей (а заодно и для работниц и колхозников!). Середь моря откликов один выделялся своим высоким пафосом. Известный (благодаря виршам о любви и дружбе …, то бишь благодаря виршам о любви и благодаря дружбе со змием зелёным) пиит дал достойную отповедь сомневающемуся автору вопроса:

…Уж коли зашла речь о шампанском, не горазд автор, любящий отступлениями истязать читателя (аки император римский Юлиан Отступник) удержаться от ещё одного. В неком из ресторанов тогдашнего града его Тель-Авива столь же некий посетитель молвил официанту: «Шампанское!», на что сей работник общепитовский ивритоговорящий вопросил резонно: «Эйфо „шам“?», то бишь «Где „там“?». Но не будем размышлять о том, что пили паны, а вернёмся в август 1711 года во град Курск.

Хоть и не дорожила Глафира мнением «какого-то безродного» англичанина, но не смогла не похвастаться:

– А конь мой не токмо герцогини – царицы аглицкой достоин, ибо на скачках последних пришёл первым, за что был удостоен всяческих похвал градоначальника курского и премий: овсяной для коня и денежной для его владельца, то бишь батюшки моего!

Не стал уточнять иностранец, что «царица аглицкая» «королевой Великой Британии» именуется. Задал он Глафире вопрос риторический, ибо ответ почти наверняка ведал:

– Ду ю спик инглиш?

– Ты чо, охальник, при герцогине материшься?!

– Я всего лишь убедился, что будущая герцогиня аглицкая не разумеет языка аглицкого.

– А сие ни к чему! – «встала на защиту» сестры Малашка.