Семён Ешурин - Крепостная герцогиня (главы 28—63). Квазиисторическая юмористическая эпопея

– Ор «фей»! – рассмеялся Роджер и вопросил. – Сама сие придумала, али батюшка твой помог?

– И то, и то! Просветил меня батюшка порознь про «Эврику», и про «Орфея» с «Эвридикой», а уж в один «винегрет» я их сама смешала. Правда, научил меня сему смешению опять-таки батюшка. Глаголил он мне: «Играй, Малашка, словами, ибо лишь они суть единственное из

Многие читатели категорически не согласятся с рекомендацией отца Малашкиного: «Играй словами…» и сошлются на то, что великая Марина Цветаева (про коюю слышали почти все, но коюю не читал почти никто!) в песне про любовь полутораполую (ибо не поймёшь: то ли однополую, то ли двуполую!) из фильма с банным названием (но не «Баня» Маяковского) советует аки раз обратное: «… и не играй словами…». (В народе считается, что подобно ненаступлению нового дня при некукареканьи петуха, Новый год так же не наступит, коли не показать по «ящику» «… с лёгким паром»! ) Автор вынужден возразить сим эрудитам, что сама Марина Ивановна всю жизнь играла словами и даже доигралась! (По одной из интернетных версий ей помогли повеситься, хоть сама поэтесса помощь сию не заказывала!) … Но вернёмся в 1711 год.

– А ведомо ли тебе, Малашка, – вопросил Роджер, – что ошибочно мнение, будто выскочил гений сиракузский из ванны своей опосля открытия именно закона Архимеда?

– Ну-у…, в общих чертах ведомо. Глаголил мне батюшка краткую суть закона Архимеда, и не глаголилось там ни про какую корону.

– А об чём же глаголилось?

– «Тело, погружённое в воду, коли не желает стать телом утоплым, стремится вытолкнуться из сей жидкости.»

Захохотал Роджер, а собеседница его… насупротив заплакала. Правда, быстро успокоилась.

– Ты чего?! – удивился собеседник.

– Да так… Считайте неврастеничкой меня!

«Честная девушка! – помыслил Роджер. – У всех баб свои заморочки, но эта хоть не приукрашивает!»

– Слушай, Малаша! – молвил он. – Познакомь меня с папашей, … ну и с матушкой своей заодно.

– Увы! Впервые за всё время общения нашего не могу признать идею сию конструктивной. Место встречи с ними изменить нельзя, ибо оно то же, что у ранее упомянутых Орфея и Эвридики. Но время сего рандеву нежелательного – можно.

Понял намёк Роджер:

– Ты, аки всегда, права!

Видать, пали они от эпидемии?

– Не совсем. Единственное, что глаголить по поводу сему могу: успение их прискорбное произошло воследствие несоблюдения так же упомянутого ранее закона Архимеда.

И рад бы Роджер был (хотя, какая уж тут радость?!) расспросить подробнее, но уважил просьбу сироты и не стал мурыжить тему сию для нея нежелательную. Но и без расспросов просёк он, исходя из содержания закона архимедова во трактовке отца малашкиного, что не эпидемия, а утопление стало виной успения их. Отсюда и слёзы малашкины опосля формулировки закона сего.

Вскоре раздались с улицы крики девичьи злобные и ржание конское. Подошла Малашка к окну, однако скривилась и отошла от оного.

– Опять Глашка с Архимедом лютует? – догадался Роджер.

– Сей изуверке подошли бы духи с ароматом «Маск», то бишь «МАлюта СКуратов»!

Засмеялся (который уж раз!) Роджер, коий знал от Авдотьи Голд про совсем не смешного пыточных дел мастера Григория Лукьяновича Скуратова-Бельского, соратника Ивана Грозного. Но вдруг серьёзным стал и воскликнул:

– Неужли наступит день, когда дева сия станет герцогиней аглицкой?!

И тут Малашка «выдала»:

– День сей будущий не стокмо тУпит нас, скокмо ея!

Больной застыл на несколько мгновений, засим истерически захохотал, не заботясь о соблюдении порядка общественного. Сквозь хохот помыслил он, что сам бы ни за что не догадался разбить слово «наступит» на две части. И что очередной каламбур малашкин совершенен не токмо по форме, но и по содержанию.

На шум вбежала «рабовладелица» юного дарования. «Барыня Наталья Васильевна» с удивлением уставилась на хохочущего. Тот с трудом превеликим успокоился и пояснил:

– Малашка тупая молвила тупость, коюю мудрым не понять.

– За сие следует ея, аки дитя малое, поставить в угол! – изрекла высокоморально Наташа.

– В тупой … – «уточнила» служанка.

Роджер вновь захохотал (из последних сил), а барыня замахнулась на юмористку (ибо «замахнуться» на подражание юмору ея было выше сил сей дуры). Но Малашка, несмотря на «тупость» ея, намёк поняла и выскочила из комнаты.

Наташа же продолжила иностранца очаровывать:

– О, Боже мой! На всю главу контуженная! И не токмо мной – сие у нея отродясь! Таковой дуры не токмо в Курске – во всей Расее не найти! (При сем помыслил слушатель: «Верно глаголешь! Таковой – не найти!») Хвала всевышнему, что нет у меня с Малашкой сей ничего общего!

– Есть общее! – возразил неожиданно Роджер.

– И ты, Смит?! – опешила Наташа, и собеседник ея успел подумать про знаменитую фразу «и ты, Брут?!», приписываемую убиваемому Цезарю. – То бишь и Вы, мистер Смит, супротив меня, аки Малашка злобная?!

(Не может автор занудный удержаться от двух комментариев, по мнению большинства читателей излишних.

Во-первых, пояснить следует, что фраза сия БРУТальная была якобы произнесена в 44 году до рождества христова в так называемые «мартовские иды». Однако речь вовсе не об иудеях, рождённых в марте типа небезызвестного высовывателя языка Альберта Эйнштейна!

Во-вторых, фраза сия в чуть изменённом виде произнесена была в библейской истории про Руфь (она же – персонаж из первоисточника Библии ТАНАХа по имени Рут, кояя в отличие от древнеримского предателя Марка Юния Брута почитается образцом верности!). Глаголится в сей истории про пребывающую за границей иудейку Наоми, два сына коей женились там на местных иностранках, опосля чего преставились. Решила иудейка на родину вернуться и уговорила одну сноху остаться на месте, а вторая – ни в какую! Хочу, мол, за тобой увязаться, свекровь любимая! Вот тогда и молвила Наоми, на уговорённую показывая: «И ты б, Рут!». Возможно, встретятся середь читателей таковые, коии спорить начнут, что история сия трогательная токмо на языке расейском возможна. И ответит им автор: «Наконец-то, нашёлся хоть кто-то, кто не верит бездумно слову печатному и хоть иногда главой своей мыслит!». Но вернёмся к Наташе разгневанной.)

– Ни в коем разе! – успокоил ея Роджер. – Имел я лишь в виду, что общее меж вами – наездница лихая. Ибо Глафира – твоя, Наташа, сестра по отцу, и та же Глашка – сестра Малашки по матери!

– Так выходит, я сестрУ свою постоянно дубашу?

– Нет. Малашка тебе вообще никто, а посему можешь дубасить ея и далее!