Семён Ешурин - Крепостная герцогиня (главы 28—63). Квазиисторическая юмористическая эпопея

(Разумеется, пожелание сие странное не от чистого сердца произнесено было, ибо не мог желать Роджер зла любимой своей. Но дипломатия сия тут же плоды принесла!)

– Прибить-то ея не тяжко, – молвила в ответ юная барыня. – Токмо кто тогда опосля Вас вёдра выносить будет?

– Мудрая мысль! – похвалил больной (и дева аж растаяла от счастья, ибо во глубине души подозревала тупость свою!) – Пущай пока Малашка небитой пребывает, тем паче, что и так забитая! И на фоне ея убогом краса твоя, несравненная Наташа, превосходит красоту пресловутой Глафиры, когда рядом с ней Малашки для сравнения нет.

– А коли есть?

– Тогда – увы! (Услышав сие, дева вмиг «завяла» и угоднику дамскому пришлось тактику сменить.) … Но коли вы обе будете на фоне Малашки убогой, то сравняетесь красой друг с другом, то бишь подруга с подругой, … точнее – сестра с сестрой! (Тут слушательница комплиментов недостаточных вновь нахмурилась.) … Но ты, Наташа, чуточку прелестней!

Повеселевшая Наташа, борясь за место в сердце красавца аглицкого рыжего, решила облить сестру-соперницу (ибо не ведала о безразличии Глафиры к якобы безродному иностранцу) помоями словесными, коии никакая Малашка со пресловутым ведром своим вынести не сможет… то бишь выбросить!

– Глаголила ли Глашка трепливая об недавней виктории своей славной верхом на Архимеде прекрасном?

– Было дело.

– В том-то и дело, что нЕ было! … То бишь была виктория архимедова, токмо Глашка тогда середь зрителей пребывала, а верхом на сем чудо-коне другой был наездник, кстати, так себе! … Впрочем, начну-ка по порядку. Был ранее у Архимеда другой хозяин, … то бишь не был, … ну, в смысле – был, токмо не у Архимеда…

– Видать, конь сей ранее именовался иначе?

– Точно! «Вихрем» он именовался, ибо аки вихрь носился и несколько раз на скачках побеждал. Но вот запутался хозяин его в делах финансовых, и потребна ему стала зело сумма преогромная, причём вся целиком и немедленно. Выручил батюшка мой сего горе-финансиста – ссудил ему сумму сию под весьма умеренный процент и аж на десять лет возврат денег растянул. Однако за услугу сию забрал себе не токмо Вихря, но и наездника опытного, к коему конь сей привык. И вот наступил день скачек. Батюшка мой все деньги наличные за победу коня своего поставил. Но вышел конфуз преогромный! Приплёлся Вихрь, несмотря на все старания наездника опытного аж последним! (Автор уточняет, что под словом «наездник» разумеется пассажир конский, а вовсе не бандит, промышляющий «наездами»! ) Весь Курск над сим потешался! Батюшка взъярился изрядно и прогнал наездника прославленного…, то бишь перепродал. Коня же использовал для нужд хозяйственных и даже имя поменял ему на Архимеда, ибо плёлся тот на скачках АРХИМЕДленно!

– Не мыслил я, что у родителя твоего чувство юмора имеется! – воскликнул Роджер.

– Имеется у него крепостной Прошка Ломоногов, сие предложивший, … то бишь имелся…

– Уж не родитель ли он Малашке?

– Он и суть! Малохольный папаша недобитой дщери таковой же! … На следующих скачках батюшка мой выставил другого коня, коий выступил лучше, нежели ожидалось от него, ибо пришёл к финишу… восьмым! Архимеда же, дабы не позориться, вообще не выставлял. Но градоначальник повелел ради смеха выставить животину сию опозорившуюся. Да и наездник был самый что ни на есть захудалый. Никто и не ставил на Архимеда, разве что Малашка убогая свой рубль последний, с трудом у меня выклянченный. И пред самым стартом гладила коня сего хозяйственного, а не гоночного и слова нежные придурочные ему шептала. И самое смешное (правда, не для меня и батюшки, деньги свои просадивших), что послушал конь убогую сию и так рванул, что седок еле в седле удержался! Первым примчался, причём с отрывом изрядным! Малашка аж пять тыщ на рубль свой, то бишь мой огребла.

– Коли рубль твой, – усмехнулся Роджер, – то и выигрыш твой?!

– Жаль, не весь! Батюшка расточительный одарил Малашку аж сотней! А мне сей скряга лишь жалкую тыщонку оставил!

– Но ты, конечно, сотню у Малашки отняла?

– Жаль, не всю! Десятку ей оставила, дабы опосля отнять, но… не вышло!

– Неужли жадная Малашка растратить оную успела?

– Не успела, … то бишь я не успела отнять, аки сия придурочная сама десятку мне возвернула в виде награды за спасение живота ея никчёмного от утопления с родителями ея!

Роджер аки бы удивился:

– Неужли следовало рисковать животом твоим бесценным ради живота ея никчёмного?!

– Ясно дело, что не следовало, ибо я ради Малашки не токмо в пучину – в лужу бы не полезла! Но ничем не рисковала я, ибо запретила служанке своей в лодку сию садиться, то бишь выволокла из оной!

– Озарение свыше?

– Не совсем… Дело в том, что подруга мамаши Глашкиной пригласила ту на день рождения свой со всей семьёй ея. Жила та на другом брегу.

Октябрь уж наступил,

и Сейм разбушевался не на шутку…

– А при чём тут Сейм, то бишь парламент польский непокорный?

– Ни при чём тут пергамент польский, ибо Сейм – река, на коей Курск наш расположен…. Сели все в лодку, а Малашка трусливая заскулила, что мол

Глашка ей и отвечает: «Ты потому, дура, такая умная, что азбуку мою смотрела!». Тут-то я и спасла служанку свою от утопления, ибо плавает она аки топор без ручки деревянной! Схватила за власы, выволокла из лодки и слегка побила для пользы ея же! Ибо нарушила она запрет мой изучать грамоту… Засим выяснилось, что польза от выволакивания малашкиного стократно превзошла для нея пользу от избиения ея же, ибо лодка тем временем доплыла до средины Сейма и опосля порыва ветра сильнейшего успешно перевернулась! Прошка попытался мамашку Глашки-Малашки спасти и обхватил оную. Но тут неприятность случилась и глаголил он Глашке уплывающей:

Оба и утопли.

– Вместе?

– По частям. Оттолкнул он супругу свою любимую (хоть и не любящую) и… буль-буль! Агашка же побарахталась, повопила и… следом за мужем последовала… А сестрице моей аки с гуся вода. Доплыла до брега, повалялась пару дней в горячке и выздоровела, причём совсем!! Была у нея болезнь редкая, но не заразная. Уж сколько докторов ея осматривали – всё без толку. А опосля купания вынужденного наступил у нея так называемый стресс. Слово сие с треской не связано. Так самый главный Эскалоп молвил. (С трудом превеликим сдержался Уолтер, дабы не расхохотаться. Понял он, что перепутала «эрудитка» сия древнеримского бога врачебного искусства Эскулапа со вкуснейшим блюдом из телятины али свинины.) В итоге Глашка везучая не токмо от горячки вылечилась, но и от болезни той!

– Видать, верно предсказание цыганки той крутой!