Борис Егоров - Сюрприз в рыжем портфеле (сборник)

Освоив ремесло рецензента, вы поднимаетесь на следующую ступень. Вы литкритик, пишущий обобщённые статьи. Обобщённые статьи создавать ничуть не труднее, чем рецензии, даже легче. Но их не заказывают тем, у кого нет имени. У вас оно теперь есть.

Обобщённая статья отличается от рецензии тем, что она неконкретна и туманна. Но на ней обязательно лежит печать проблемности. Если в рецензиях необходима хоть минимальная логика, то в аналитических критических статьях без неё можно обойтись вполне. Автор пишет всё, что на ум придёт: петляет, жонглирует терминами, противоречит сам себе.

«… Старая литературная практика искусственного разделения действительности на «хорошую» и «плохую» отжила свой век. Сейчас нужна новая сатира, в которой «условное» вырастет органично и на глазах у читателя из «безусловного» — и в нём же растворятся. Время требует естественности даже и от сатиры.

Не говоря уже о юморе. Тут дело зашла так далеко, что лучшая юмористическая повесть года «Кому улыбается океан» В. Санина («Октябрь» № 7) — это, в сущности, уже даже не повесть, а очерк, то есть предел естественности — документ. А уже естественность — в данной повести — кладёт свой предел юмору».

Видите, как далеко дело зашло у критика? Вроде бы, с одной стороны, «естественность»» позарез требуется, но с другой — предел кладёт. Был бы юмор, да естественность не позволяет. Такие противоречивые абзацы, если они встречаются в произведениях других жанров, редакторы обычно вычёркивают. В критических статьях их оставляют: автор вроде как бы что-то сказал. К вопросу. В данном случае к. вопросу о естественности.

Мудрая вещь — критика! Тёмный лес. И дилетанту здесь есть где разгуляться.

Но, разумеется, напоказ свою необразованность выставлять не к чему. На вашем лице должно быть написано глубокомыслие, озабоченность судьбами родной литературы. Когда нечего говорить, лучше молчите, а если хотите высказаться, вверните в свой монолог несколько иностранных словечек типа «эсклюзивный», «некоммуникабельный», «модулярный». При желании обругать какое-то произведение можно написать: «Эфемерный конгломерат». Это будет очень обидно для автора!

Изучать иностранные слова лучше всего по журналу «Русский язык я школе». Там пишут так:

«Экспрессивно-эмоциональная окраска окказионального слова. — результат действия соответствующей окраски производящей основы, условий контекста и речевой ситуации, а также самого взаимодействия эмоционально-экспрессивной (социально-стилевой либо функционально-стилевой) прикреплённости производящей основы с социально-стилевой или функционально-стилевой прикреплённостью модели, либо отсвета такой прикреплённости, если модель окказиональная».

Но вам это пока не по плечу. Пока пишите рецензии, кое-где допуская в них экспрессивно-эмоциональную окраску.

Человека всегда тянет к природе. Но — увы! — его свидания с природой так редки! Горожанин живёт в каменной коробке и дышит выхлопным газом машин. Его взяли в окружение дизели, бензиновые моторы и паровые котлы. Бульдозеры, асфальтовые катки и бетономешалки.

С природой он общается в основном посредством «заметок фенолога». Призрачное, конечно, общение. Мираж Галлюцинация. Фата-моргана.

Просыпается человек утром, раскрывает газету, и перед ним возникают картины родной необласканной природы.

— Мань, — обращается он к жене, — ты послушай, что на воле-то делается…

А в это время в соседнем доме сидит фенолог и пишет заметку в следующий номер. Прежде чем сесть за письменный стол, он слушает радио. Сводку погоды. Потом он перекладывает её на музыку.

Допустим, диктор сказал, что температура воздуха тридцать градусов мороза. И перо фенолога уже побежало по бумаге.

«Отшумел-отгулял ноябрь-баламут, ветрогон-предзимник, месяц перволедья. Позади листопад-дождевик и ледостав-рекостав. За окном зябко поёживаются на веточках красные яблочки — тихопевы снегири, вещуны зимы, обладатели жар-пера. Зимушка-зима прилетела-приспела на простынно-марлево-белом ковре-самолёте. Залютовал-закуролесил суровый, непреклонный батюшка декабрь-годопроводец-стужайло-студень-холодень — канун ново— годья.

Градусник-ртутостолбик показал поутру тридцать. Старожилы-долголеты не помнят таких стуж-холодов. «Мороз-воевода дозором…»

Чтобы писать, такие заметки, надо прежде всего усвоить несколько своеобразный язык фенологов, обороты их речи. Голову всей этой сложной фразеологией загружать не стоит. Лучше составить карточки. На них будут выписаны необходимые для работы заготовки.

Что такое, допустим, март? На карточке значится: март — утро года, капельник-протальник. Апрель — снегогон-водолей, обманщик-затейник, бал весны. Май — красноденье-синенебье, зелёные щи. Июнь — перволетье, румянец года. Июль — грозовик. Август — солнце грей, летоущербный месяц. Сентябрь — месяц дупелиной охоты. Октябрь — месяц северного ветра-листобоя.

О ноябре и декабре вы уже прочитали… Январь — средезимье-глухозимье, месяц бесклевья. Февраль — лютень-вьюговей.

Кое-что для словаря ещё: сорока — лесная сплетница. Ландыш — лесная жемчужина. Медведица — лесная боярыня. Дуб — маститый старец леса. Гриб — лесное мясо.

Фиалка — северная лесная орхидея. Можжевельник — виноград севера. Подкоренник зимняя канарейка севера. Овсянка — февральский соловей. Глухарь — соловей каменного века. Соловей — премьер весны. Пчёлы — ювелиры воска. Грибники — очарованные странники. Гольфстрим — печка Европы. Голландия — держава тюльпанов.

Текст фенологических заметок весьма часто украшают строчки из стихов. Как вы видели, в декабрьской заметке весьма к месту «Мороз-воевода». На карточки надо занести также «Мороз и солнце, день чудесный…», «Буря мглою…», «Зима. Крестьянин, торжествуя…», «Улыбкой ясною природа…», «Уж небо осенью дышало…», «Люблю грозу в начале мая…».

Неплохо вспомнить народные приметы: если раки на берег выходят — к ненастью; когда сурок свистит — к перемене погоды; если рак свистнет…

Впрочем, на первое время всего этого вам хватит. А дальше совершенствуйтесь сами.

Простите, забыл ещё об одном. Насчёт старожилов. Чаще ссылайтесь на них. «Старожилы не помнят такого холода (жары, дождей, ветров, высокого давления, низкого давления, ранней весны, поздней осени)». Ссылки делают обычно без консультации с самими старожилами. Предполагается, что они вообще ничего уже не помнят.

Наивные люди полагают, что все авторы мемуаров — старики, что мемуары создаются в преклонном возрасте.

Это верно лишь отчасти. Мемуары пишут тогда, когда больше писать нечего. Материал вроде как бы весь исчерпан. Сюжеты в голову не идут. Вокруг ничего интересного не наблюдается. Тогда писатель садится за стол с одной спасительной мыслью: расскажу-ка я современникам о самом себе. Не ведают они, серые люди, кто я такой.