Борис Егоров - Сюрприз в рыжем портфеле (сборник)

К изгороди был прикреплён большой красный щит: «Товарищи строители, экономьте материалы!»

— Красиво! — восхитилась Люся-Мила. — Это, наверно, ясли или детские сады.

— Нет, Милочка, ты ошибаешься. Здесь наверняка живут товарищи Росомахин, Чаевых, Тюриков и некоторые другие

— Откуда ты знаешь?

— Невелика мудрость, — сказал Костя. — Я о таких Инженерных улицах сто раз фельетоны читал.

Около главного шоссе, у автобусной остановки, на двух столбиках стояла доска объявлений.

— Почитаем! — предложил Костя. — Я очень люблю объявления.

На доску были налеплены листочки разносортной бумаги: «Меняю место в детском саду первого карьера на место в детском саду второго карьера», «Сниму комнату, одинокий…», «Пропала корова чёрной масти, обращаться…», «Продаётся аквариум с рибками…»

— С «рибками» — это здорово! То, чего не хватает для полного счастья, — заметил Костя, и в это время за спинами новосёлов прозвучал приятный женский голос.

— Новенькие? Интересуетесь объявлениями? Здравствуйте!

Перед Костей и Люсей Милой стояла женщина средних лет, очень миловидная, в квадратных очках без оправы, с фотоаппаратом через плечо.

— Можно с вами познакомиться? — мягко спросила она и представилась: — Специальный корреспондент газеты «Слово за слово» Сусанна Сударченко.

— Очень, очень рад, — подчёркнуто приветливо ответил Ромашкин. — Я ещё никогда не беседовал со специальными корреспондентами.

Сусанна достала из кармашка автоматическую ручку блокнотик и спросила:

— Кем вы были до сих пор?

— Тунеядцами, — не раздумывая, ответил Ромашкин

— Тунеядцами? Интересно. Миленько.

— Да, да. Тунеядцами, — подтвердил Костя.

— То есть как? Вас выслали, потому что вы нигде не работали? Вели праздный образ жизни? А теперь взялись за общественно полезный труд?…

— Нет, мы работали в УКСУСе. Существовало такое никому не нужное учреждение, — пояснила Люся-Мила.

— И решили оттуда сбежать, — добавил Костя.

— Так, так, хорошо! — подхватила Сусанна Сударченко. — Патриотический почин! Интеллигенция едет на стройки! Туда, где она нужна! По чьему призыву вы приехали?

— Это Костя меня позвал, — ответила Люся-Мила.

Сделав несколько заметок в блокноте, корреспондентка спросила:

— Вы муж и жена?

— Да.

— Кто по национальности?

— Я — русский. Жена — украинка.

— Прекрасно! — восхитилась Сударченко. — Дружба народов! Где вы жили?

— В Лесогорске.

— У вас была хорошая квартира?

— Нам давали, но мы не взяли.

— Тем более прелестно! Это же зримые черты коммунизма.

— Если бы в Лесогорске у нас была интересная работа, мы бы остались там, — сказал Ромашкин.

— Костя, ты, кажется, сегодня очень болтлив и говоришь лишнее.

— Лишнего не скажу. У среднего человека язык работает безостановочно тринадцатую часть жизни. Лимита не превышу.

— Откуда у вас такие оригинальные знания? — спросила Сударченко.

Ромашкин скромно, почти застенчиво ответил:

— Пополняю недостаток своего образования чтением отдела «Знаете ли вы?» в популярных журналах.

— Очень миленько! Растущий уровень! А всё-таки скажите, что вас привлекло на эту стройку? Романтика? Масштабы? Вы знаете, я вычислила, что со времени её начала самосвалы вывезли столько земли, что из неё можно было бы насыпать пирамиду Хеопса. А когда рудник вступит в строй, то он даст руды больше, чем…

Ромашкин перебил:

— Тралия, Валия, Трындия и Брындия, вместе взятые.

— Совершенно верно. Вы, вероятно, читали мои корреспонденции.

— Читал. Но прежде чем так многократно унижать Тралию и Валию, надо построить рудник. Тут работы, работы…

— Бесспорно! Но под руководством товарища Росомахина…

— Вы его хорошо знаете?

— Разумеется, — Сусанна Сударченко вдохновенно сверкнула стёклами очков. — Это руководитель высшего типа! И очень любит нас, журналистов.

К Актинии пришёл Василий Типчак.

Широко раскрыл дверь, степенно шагнул сапогом через порог, рывком снял кепочку, остановился, сказал басовито:

— Здравствуйте, Актиния Никаноровна! Принимайте гостя!

Это был рослый чубатый парень с детским плутовским лицом.

Поздоровавшись, он прошёл к столу, достал из одного кармана вельветовой куртки «пузырёк беленького», из другого — «флакон красненького», спросил:

— А Настя дома?

— Сейчас придёт.

Костя и Люся-Мила сидели в своём закутке, отгороженном от общей комнаты матерчатой ширмой — «простынёй на верёвочке», как говорил Ромашкин.

Типчак скинул куртку, повесил её на, спинку стула.

— Уф, жара! Как жизнь, Акгиния Никаноровна?

Актиния, сухонькая бабка в платочке горошком, за суетилась, собирая на стол. Она бегала по комнате, приговаривая скрипучим голосом:

— Жизнь, Вася? Ничего, ничего, ничего,

— А вы не бегайте, Актиния Никаноровна.

— Так уж привыкла, успевать надо. Вот и приходится всё делать лётом, лётом…

Типчак был для неё желанным гостем. Актиния видела в нём будущего зятя. Молодой, весёлый, в жизни опытный, хозяин отменный. И рука у него во всём мужская. Рано оставшись вдовой, Актиния всегда мечтала о мужской руке в своём доме. Баба ведь и гвоздь не так забьёт, не говоря уже о том, что она ничего не понимает в перегоревших электрических пробках. А у настоящего мужчины, вроде Типчака, всё ладится. За пять минут починил керогаз!

А Настя к Типчаку равнодушна. Так, может, раз когда улыбнётся, слушая его необыкновенные рассказы о том, где он жил и что видел. Глупая она ещё, Настя. За такого крепкого мужика только держаться. С ним нигде не пропадёшь. Надо дровишек — привезёт, крышу покрыть — толя раздобудет. И денег много не спросит. Не то что Петрович. Тот притащит с холодильника мясо или рыбу — всё цену набить старается. А ей-то, Актинии, от продажи мяса и пирожков тоже что-то должно остаться… Вроде Петровича и другой сосед Актинии — Михаев. Скареда. И куда ему столько денег! Каждый день из пекарни полные карманы муки уносит. И какие карманы! В них по три кило входит… Жена ему специальную куртку сшила.

В свои коммерческие дела с Типчаком, Петровичем и Михаевым Актиния Настю не посвящала. Спросит иногда дочь, откуда, мол, у нас мясо, Актиния скажет:

— А помнишь, телёночка прирезали? Вот мясо до сих пор и тянется. Уметь надо, Настенька, домашнее хозяйство вести.

… — Так хорошо, значит, живём, Актиния Никаноровна? — в который раз спрашивал Типчак.

— Хорошо, хорошо. Кости только болят. К непогоде, наверно.

— Дождь будет?

— Конечно, дождь. Всё про то говорит. И собаки землю роют, и куры ощипываются, и воробьи в песке валяются.

— Интересно. Не знал, ежели воробьи валяются… Давайте-ка по рюмочке, Актиния Никаноровна!