Лев Вершинин - Два веса, две мерки [Due pesi due misure]

— Я все ждал, что ты снимешь свою дорожную заставу, — говорю. Оборачиваюсь и вижу, что моя машина следует за нами в нескольких метрах. — Кстати, я не прочь узнать, что ты там делал со своей командой.

— Работал, — отвечает Трам. — У меня нет времени возить холодильники.

— Значит, в том доме кого-то прикончили, — говорю.

— Само собой.

— Мужчину или женщину?

— Вскрытие покажет, — говорит Трам. — А тебя это очень интересует?

— Ни капельки, — отвечаю. — Я спросил так, из любопытства. Тебе это неприятно?

— Мне? Почему же? — возражает Трам. — Ведь я тоже человек любопытный. Но с какой стати я буду отвечать на твои вопросы, если ты на мои не отвечаешь?

Выбрасываю в окошко окурок сигареты и откидываюсь на спинку сиденья.

— Хорошо, — говорю, — в следующий раз как захочу купить и отвезти домой холодильник, спрошу у тебя разрешения.

Мы въехали во двор Центрального полицейского управления.

Трам, а за ним и я вылезли из машины. Каучу поехал дальше, во внутренний дворик, а за ним последовал мой фургончик с холодильником.

Сейчас, подумал я, откроют они холодильник, вот тогда попробуй, Яко, придумать хитроумное объяснение.

«Смывайся, Яко, пока не поздно!» — шепчет мне в ухо назойливый голосок.

«Молчи, болван, — отвечаю я голосу. — Смываться? Чтобы меня потом во всех смертных грехах обвинили?»

Трам открывает дверь своего кабинета, и я вхожу. Сам же он останавливается на пороге и заводит разговор с двумя фараонами. Что он им сказал, я не расслышал, но только один из фараонов поглядел на меня и вздохнул.

Я сел, закурил сигарету, а потом и Трам устроился за письменным столом.

— Так вот, — говорит, — у меня есть для тебя приятная новость. Я забыл всю чушь, которую ты мне плел. Будем считать, что ты прибыл сюда секунду назад; и я готов проявить полнейшее понимание. Я даже согласен дать тебе пять минут на то, чтобы ты придумал цельную, правдоподобную историю, а я пока взгляну на свои записи. Но она должна быть правдоподобной, иначе я упеку тебя в одиночку, и ты просидишь там, пока у тебя на шее грибы не вырастут. Ясно тебе?

Выпускаю струйку дыма и откидываюсь на спинку стула.

Трам вынимает свою записную книжку и делает в ней какую-то пометку. Потом зазвонил телефон, он поднимает трубку и слушает, не переставая писать. Ответил «хорошо». повесил трубку, взглянул на меня и снова углубился в записную книжку.

Не прошло и трех минут, как вошел фараон и поставил на стол бутылку «бурбона» и стакан.

— Я подумал, что тебе не мешает заправиться горючим, — сказал Трам.

Еще как не мешает, черт возьми! Стенки живота от сухости уже трескаться начали.

— Иногда ты неплохо выполняешь свой долг, — говорю.

Он наливает мне полный стакан, и я его залпом осушаю.

— Ну, рассказывай, — говорит Трам, — я уже навострил уши.

— Так вот, — начинаю я, — купил я холодильник по просьбе одного клиента. Ему захотелось подержать в холодке труп, пока ты со своими людьми не примчишься. На этот раз ты меня опередил.

Трам стал багроветь, густо так, словно солнце на закате. Но раньше, чем кровь брызнула у него из всех пор, раздался телефонный звонок.

— О! — воскликнул он и уставился на меня. — Да, фотографию, отпечатки пальцев и все остальное… Само собой, и анализ крови… принесите все мне в кабинет, как только закончите.

Кладет трубку, а сам глаз с меня не сводит.

Я набираю в легкие побольше воздуху и потихоньку начинаю его стравливать, как машинисты — пар.

— А вы, я вижу, заглянули в холодильник, — говорю наконец.

— Поверь, у нас другого выхода не было, — пропел Трам.

Наливает мне еще стакан «бурбона», и я выпиваю его медленно, маленькими глотками.

— Утром, когда я пришел в свое бюро, — говорю, — мне с почтой прибыл холодильник.

Трам сжал зубы, глаза и кулаки.

— Не бесись, — говорю, — на этот раз я тебе чистую правду рассказываю. Холодильник я даже не открыл. Имени отправителя не было, и я решил, что холодильник послал завод. Ну, в надежде, что я его испробую и куплю. Вот я и решил отвезти его домой.

— Значит, ты холодильник не открывал и, что там внутри было, не знаешь?

— Все верно, — подтвердил я. — Но чуть позже пришел один человек и сказал, что холодильник послал он и хотел бы нанять меня для одного дела.

— Мужчина или женщина?

— Я не спрашивал, — говорю. — От предложения я отказался и только было хотел тебе позвонить, как тот человек удрал. Тогда я решил отвезти холодильник на прежнее место и потом позвонить в полицию. Ведь этот человек сказал мне, что в холодильнике — футболист.

Трам стукнул кулаком по столу.

— Как отучить тебя от вранья? — сказал он, укоризненно качая головой. — В холодильнике не было никакого футболиста. На этот раз ты перестарался.

У меня язык меж зубов застрял, и я его еле выдернул.

— Не было никакого футболиста? — говорю. — Кто же там был?

— А ты не догадываешься?

Открывается дверь, входит Каучу и подносит картонную коробку прямо под нос лейтенанту Траму.

— Показал рекордное время! — восклицает Каучу. Смотрит на меня и пытается изобразить усмешку, скривив правый уголок рта. — Комнатка для тебя готова, — говорит. — Я свежие простыни постелил.

У меня нет времени слушать его тупые остроты. Не отрываю глаз от коробки. Трам ее открывает и извлекает оттуда бутсу.

Бутса, похоже, левая.

— Значит, ты бутсу держишь в холодильнике? — говорит Трам. — А может, ты и этого не знал?

— Право слово, не знал! — восклицаю. — Я думал, там лежит футболист в бутсах и всем остальным. Куда же остальное-то девалось?

— Футболиста мы нашли под кроватью в квартире на улице Скиццо, четырнадцать, — отвечает Трам. — Убийца стукнул его бутсой по виску. Потом сунул ее в холодильник. На каблуке есть следы крови.

Ну и дела! Что-то в этой истории концы с концами не сходятся. Да и сама история невероятная.

Зачем Огрезе понадобилось мне врать?

Я застываю с раскрытым ртом и, раз уж он открыт, вливаю в него остатки «бурбона».

— Ага, значит, ты полагал, что в холодильнике мертвец, убитый кем-то футболист, и возил его в машине по городу, даже не подумав позвонить в полицию! — восклицает Каучу. — Одного этого достаточно, чтобы продержать тебя в халатике до Страшного суда.

Хватаю штемпельную машинку, лежащую на письменном столе, и запечатываю ему губы двумя металлическими скрепками — пусть немного помолчит.

— Попробуй поговорить ушами, Каучу!

Он пытается пнуть меня ногой в живот, но промахивается и бежит в медицинскую часть снимать швы.

— Итак, — повторяет Трам, — ты не знал, что в холодильнике бутса?

— Я же тебе сказал. Я думал, что там футболист, целиком. Некий Капустини, центральный нападающий «Апатиа-клуб». Вы его нашли под кроватью?