Петр Романенко - Умора (сборник)

– Даша телеграмму прислала, одно слово: «Пиво». Я думаю, что все нормально, отдыхает, пьет пиво.

– А я тебе скажу, что это означает, – сказала опытная Лариса, – хочешь, расшифрую?

– Расшифруй.

– Это значит: пришлось изменить, вынудили обстоятельства.

Все оказалось верно. Когда Даша вернулась, она покаялась Олегу: был небольшой роман.

Прошло много лет. Даша стала бабушкой, но покой не обрела. Пошли внуки, с ними еще больше хлопот, чем с детьми. Родители все время были заняты на работе, а Даша возилась с внуками – накормить, постирать, сводить к врачу, забрать из садика и т. д. Замаялась, устала.

– Даша, а не поехать ли тебе на курорт? – сказал однажды Олег. – Отдохнешь, расслабишься, развеешься.

– Да, неплохо бы.

На том и порешили. У Паркуянов теперь было единое мнение – надо ехать.

– Пятьдесят лет – можно смело отпускать одну, теперь не загуляет, – сказал Валера.

– Не скажи, она еще о-го-го! – возразил Олег.

Уехала Даша, а вскоре Олег получает телеграмму: «Пиво». Вот это дела, – удивился он, – Даша решила вспомнить молодость – развлекается. Пошел к Паркуянам.

– Ну что я говорил, – воскликнул он, – «пиво!»

– Какое пиво? – спросил Валера.

– Даша прислала телеграмму: «Пиво».

– Ух, ты! В загул пошла, кому-то она еще сгодилась.

Но вот закончился срок, Даша вернулась домой.

– Ну что, как отдохнула? – спросил ее Олег. – Седина в волосы – бес в ребро? С кем на этот раз ты развлекалась?

– Ни с кем, лечилась, отдыхала.

– А почему ты писала «пиво»?

– И что, даже Лариса не расшифровала? Это очень просто: пыталась изменить – все отказываются.

Баба Вера жила в деревне недалеко от города. Несмотря на свои преклонные годы, была еще крепкой и подвижной, имела хозяйство – кур, свиней и другую живность, без которой жизнь в деревне бессмысленна. Перемены 90-х годов отразились не только на нравственном климате общества, но и задели ее хозяйство. Вообще, баба Вера считала эти перемены фатальными, не зависящими ни от кого. Просто страна вступила в период, который обязательно должен был наступить. Она считала эти перемены глобальными, коснувшимися всего. Она заметила это по своему подворью.

Дисциплина среди животных ухудшилась. Стали меняться вековые устои и животные инстинкты. Петух стал просыпать и кукарекал не вовремя, приходил к себе на насест под утро, а иногда и вовсе не приходил. Днем он по-хозяйски расхаживал по двору, гонялся за курами и однажды даже пытался обесчестить соседскую утку. По ошибке. За это баба Вера его сильно критиковала – хворостиной, обещала в следующий раз отрубить голову этому извращенцу. Вообще-то петух был воспитан в лучших куриных традициях, с хорошими петушиными манерами. Найдя в конском навозе зерно, он громко звал хохлаток – угощал. Но ничего не изменилось в курятнике. Куры, которые сидели на насестах выше и гадили на головы низшим, остались на своих местах, и выгнать их оттуда было невозможно. В общем, все как у людей. И только один кабан по кличке Борис не пустился во все тяжкие грехи. Борис был еще молодой. Подсвинок – так часто называют таких свиней. Подростковый возраст – трудный возраст и для людей, и для животных. Подсвинок Борис по-прежнему ел, спал, валялся в грязи, чесался об угол сарая.

Однажды петух нашел заросли дикой конопли и повел туда кур. После этого у кур крыша совсем поехала, они стали нестись где попало – в огороде, под забором, даже на крыше бани. Конечно – мозги куриные, да еще под кайфом. Баба Вера каждый день собирала яйца, обходя все известные ей места. В этот раз, как обычно, она приставила лестницу и залезла на крышу бани. Подсвинок Борис ходил неподалеку, не зная, чем заняться. Почесавшись об угол бани и не получив удовлетворения, он начал чесаться о лестницу. Лестница немного покачалась и свалилась на землю. Баба Вера испугалась – как она теперь слезет, – но скоро успокоилась; не в лесу все-таки, кто-нибудь появится и вызволит ее, а пока баба с яйцами стояла на крыше и глядела в даль, как Петр I на берегу пустынных волн. Появился Валера.

– Баба Вера, что ты там делаешь? Никак аиста ждешь, смотришь, откуда прилетит? А тут и смотреть нечего, вон он через дом живет и зовут его Олег.

– Да уже прилетел, принесла Нинка байстрюка в подоле. Бесстыжая.

Валера родился и вырос в деревне, здесь же и пристрастился к спиртному. Был он какой-то неправильный. В трезвом состоянии был грубый, наглый, хамоватый, в пьяном же – ласковый, кроткий и вежливый. По пьяни и женился.

А дело было так. Поехал он однажды в город к другу на день рождения. Ну, напился, как полагается, связался с какой-то компанией, там еще добавил; проснулся утром в постели с какой-то женщиной. Открыв глаза, он некоторое время лежал неподвижно, пытаясь вспомнить хоть что-нибудь; голова трещала, на ум ничего не приходило. Женщина лежала молча. Увидев, что Валера проснулся, она произнесла.

– Ты что наделал?

– Что? Ты кто такая?

– Ничего себе, кто ты такая! Ты совсем ничего не помнишь? Вчера затащил меня в постель, обесчестил, обещал жениться, а сейчас – «кто ты такая»!

– Я тебя вижу в первый раз.

– В первый раз? А как вчера весь вечер пытался меня совратить, изнасиловать хотел, не помнишь?

– Неправда.

– Да у меня свидетели есть.

И, как по команде, в комнату вошли два чернявых молодца, как потом оказалось, ее родственники.

– Мы тебе сейчас напомним, – сказали они.

За сим последовал удар в челюсть.

Валера молчал, со страхом и опаской глядя на них.

– Ну что, хорек, вспомнил?

– У нас с ней ничего не было, – уныло произнес Валера.

– Не было! Лежишь с девушкой в постели, и ничего не было!

– У вас нет доказательств.

– Доказательства мы тебе предоставим, и, если ты на ней не женишься, мы тебя зарежем. У нас на Кавказе порядки строгие. Одевайтесь и пойдем к доктору на экспертизу. Кстати, девушку зовут Роза. Если Роза уже не девушка, ты ответишь за это.

Роза встала, и он впервые посмотрел на нее трезвыми глазами. Посмотрел и заплакал. Она была… ну, явно, не в его вкусе. Он понял, что это про нее поется в песне: «Одна нога была другой короче, другая деревянная была, и долго, долго плакал среди ночи: зачем ты меня, мама, родила?». Пришли к доктору, Роза зашла в кабинет, а через некоторое время пригласили в кабинет остальных.

– Ну что, доктор, девушка она? – спрашивает Валера.

– Была девушка лет двадцать тому назад.

– А сейчас не девушка?

– Сейчас не девушка.

– Вот, видишь, что ты наделал, – говорят братья, – обесчестил девушку, как она теперь будет жить? В общем, выбирай: или ты женишься, или ищи себе место на кладбище.