Александр Шемионко - Кто в армии служил, тот в цирке не смеется

На практике же всё обстояло совсем не так радужно. Вся новая техника или её отдельные модернизированные элементы были под грифом «секретно». И для её изучения и последующей работы требовался допуск «на секретность» определённой формы. Большинство же «партизан» такового не имели, а если когда-то и имели, то сроки действия его уже давно закончились, и требовалось повторное оформление необходимых документов. Процедура эта слишком муторная и длительная. Требовались всевозможные проверки со стороны различных «секретных служб». И поэтому вся переподготовка сводилась обычно к тому, что толпе «партизан» показывали образцы новой техники издали, руководствуясь принципами: «Входить нельзя и трогать тоже!» После этого их вели на кладбище устаревшей техники, которая перегнивала на складе ДХ (длительного хранения). А вот уже там можно было всё потрогать и покрутить. И даже влезть внутрь подвижной радиостанции, установленной на броневике времен Гражданской войны. Посидеть на водительском кресле и посмотреть в обзорное пуленепробиваемое стекло, которое действительно не могла пробить ни одна пуля из-за его большой толщины. Правда, через него не было ничего видно, но это был не самый большой его недостаток. Многие «партизаны» действительно в своей жизни не видали ничего подобного и с неподдельным интересом «листали эти странички истории». Значит, военные сборы проходили не зря! Можно оправиться и покурить…

После этого, чтобы как-то занять «партизан», их направляли на всевозможные хозяйственные работы по ремонту помещений или уборке территории. А вечером, после отбоя, из их казармы, куда офицеры старались заходить как можно реже, слышался звон стаканов и доносилось нестройное пение про «аборт корабля», ну, в смысле «а волны и стонут, и плачут, и бьются о борт корабля…» Потом пение постепенно переходило в ругань, и после набившей оскомину фразы: «Ты, чё! Меня не уважаешь?» или «Ты кого это козлом назвал, свинья?» обязательно слышался звон разбитого стекла. Затем кого-то выбрасывали из окна, или он прыгал сам, потому что за ним непременно гнались. Чтобы замести следы, преследуемый «охотниками» «кабан» метался по территории воинской части и неизбежно попадал на охраняемые посты. Тогда в ночи начинали звучать одиночные автоматные выстрелы.

А солдаты срочники, лёжа в кроватях, тихо комментировали невидимые, но зато хорошо слышимые происходящие события:

– До второго поста добежал! А теперь уже на пятом! А сейчас опять на втором! Ух ты! А теперь между пятым и третьим постами мечется, не может, видимо, определиться, где сподручнее погибать от пули часового!

Кончалась эта развлекуха обычно через полчаса или час в зависимости от физической подготовки «виновника торжества», которого бодрствующая смена дежурного караула наконец догоняла и сбивала с ног. После чего его несли, связанного по рукам и ногам, в казарму и с размаху кидали на койку, предварительно вволю попинав сапогами за всё пережитое. Утром мятого беглеца поили чаем и, вручив «чёрную метку», отправляли по прежнему месту работы, заслав вслед соответствующие бумаги о его несоответствующем поведении.

Остальным же «партизанам» поступала команда:

– Всем, мать вашу, бегом на плац! Очистить плац и дорогу до КПП от снега аж до асфальта!

А снега в тот год было «натоптано» на плацу примерно до полуметра.

И один раз случилось следующее. Поступившую команду на очистку снега «партизаны» выполнили, как говорится, дословно. Вся наледь от штаба до ворот КПП была сбита до асфальта. В результате уровень дороги у ворот КПП стал на эти самые полметра ниже, чем за воротами.

Обычно, когда командир полка покидал территорию части, дежурный по части сразу звонил дежурному по контрольно-пропускному пункту, и последний давал команду открыть ворота. Водитель, который возил командира, был из разряда лихачей и выезжал за ворота КПП всегда на полной скорости, так как к моменту его прибытия ворота всегда уже были открыты. Так было и в тот раз. Ворота открыли, и командирская чёрная «Волга» на полном ходу… врезалась в ледяную полуметровую стенку!

Так как комполка никогда не пристёгивался, он вылетел через лобовое стекло прямо под колеса проезжавшей по дороге мимо территории части машины «скорой помощи», которая едва не довершила начатое «партизанами» дело, чуть не наехав командиру на голову. Но всё, слава богу, обошлось, полковника сразу погрузили в автомобиль и под звуки сирены увезли в неизвестном направлении. В часть он вернулся, когда «партизанские сборы» уже закончились. Наказывать было некого, и тогда на вечную гауптвахту отправился его лихач водитель.

Как говорится, «на своих ошибках учатся», но не тут-то было, потому что, как это ни смешно, такая же ситуация произошла спустя совсем небольшое время. При выезде на учения, когда все действия были расписаны буквально по минутам, перед воротами КПП целый час простояла колонна автотехники, которую по одной машине, на стальном тросе, вытаскивал за ворота части гусеничный трактор. И опять из-за того, что уровень дороги за КПП оказался на полметра выше. А происходило всё это «действо» в присутствии проверяющих лиц из округа. Тогда полетело много голов, топоров не жалели и кровушку пустили всем, начиная от дежурного по КПП и кончая командованием части. Правда, командир полка остался на своём месте, и лишь благодаря тому, что всю ночь по прибытии в район учений высокопоставленные гости периодически выпадали «в осадок» из кунга его штабной машины да устраивали ночные проверки дежурным связисткам. Были в части и такие.

Но сегодня был третий вид армейских развлечений. Это ВНУТРЕННИЙ КОНФЛИКТ. Самый крутой вид развлечений!

Когда в казарму поочередно вернулись, сначала мокрый и перемазанный грязью с ног до головы Вася Щукин, а затем «герой-часовой» Белозёров, учинивший стрельбу на посту, все притаились в ожидании непредсказуемых событий.

Суровой «дедовщины» тогда не было, так как полгода назад за подобное издевательство отправили в дисциплинарный батальон на разные сроки трёх сержантов дембелей, жестоко избивших молодого солдатика. И, как говорится, память была ещё свежа! Одного из этих троих, освобождённого по окончании срока наказания, Белозёров видел, когда только прибыл в полк, и прекрасно его запомнил. Вернулся бывший сержант в звании рядового и, пока готовили документы на его увольнение, затравленно ходил по территории части или тихо сидел где-нибудь в тёмном углу, а при встрече всем отдавал честь, даже молодым солдатам, отчего последние решили, что он серьёзно тронулся рассудком! О том, что с ним было в дисбате, он предпочёл умолчать, а только сказал: «Не дай вам бог пережить такое! Лучше бы я ещё пять лет срочной службы отслужил или дал подписку всю жизнь быть прапорщиком или сидеть в гражданской нормальной тюрьме».