Авессалом Подводный - Проба пера

Зима — лучшее время для постиженья мира.
Голые сучья и ветки являют дерев анатомию.
И, глядя на собственную физиономию
в зеркале, торжество сознаешь эфира.

Пушистость снега достигла небывалой величины.
Сугробы напоминают дореформенную перину,
и небо не ощущает за собою вины,
предъявляя от целой луны половину.

Застилая деревья своей пеленой,
снег летит и летит, и кружась, замирает
на ветвях и кустах и на тверди земной,
ее нежно и бережно укрывая.

Изобилие снега поражает привычный взор
даже бывалых сибиряков; и глядя
на заснеженный лес и прозрачный убор
светло-серого неба, понимаешь, ради
чего создается мир и его простор.

Заснеженные сосен вершины
закрыли небо до половины.
Лишь изредка солнца луч
блеснет из-за низких туч,
на мгновение озаря
человека из декабря.

Воспою оттенки серого цвета,
одевающего шкуру мудрого волка,
красящего облака в ненастье,
спину и грудь моего жилета,
сумерки, приходящие втихомолку,
лицо человека в большом несчастье.

Жизнь уходит, как солнце за высокую гору.
И насколько же ее тень скучнее ее самой!

Зима пришла всерьез и осталась надолго.
Под сугробами — лед, а под ним — мерзлая земля.
Пенья ручья не услышишь даже во сне.

Снежинок вьюги не перечесть.
Но те, что тают у меня на глазах —
особенные.

Что украшает зиму?
Солнечный день, купание в полынье.
О, нега ледяной воды!

Зимнюю ночь хорошо рисовать чернилами
на бархатной черной бумаге — ели и сосны.
Звезды на небосклоне — белой гуашью.
Серебряный месяц скрылся за горизонтом.

Тоска. Зашел ненадолго в лес.
Скрипучие ели, самодовольный дятел,
легкомысленный заяц на длинных лапах.

Осень никак не хочет становиться зимой.
Долгожданный снег превращается в мелкий дождь.
Так отживший старик ждет своих похорон,
а они все откладываются.

Зима. Холод сковал море льдом.
Холоднокровные рыбы мерзнут где-то на дне,
но не завидуют людям в шубах и шапках.

Хмурое северное небо отражает зимний пейзаж.
Облака кажутся вышедшими из печных труб.
Луч солнца блеснет и гаснет
подобно радости на лице местного жителя.

Низкое солнце. Заснеженный лес
отдыхает от летних красок,
искрясь серебром и соперничая с небом в голубизне.

Сегодня новолуние — и я потерян.
Луна, как говорят, меняет облик свой.
А для меня — как будто умерла.

На небе нет луны. Как будто и не надо.
Сияют звезды, важничают очень,
особенно Юпитер — царь богов
в отсутствие судьбы — своей хозяйки.

Мороз. Земля прячется под снегом,
озеро — подо льдом. Даже солнце
окружило себя короной.

Наклонные солнечные лучи свойственны январю.
В это время ели и сосны
особенно перпендикулярны снегу,
из коего вырастают, и, смешивая зарю
утреннюю с вечерней, синие полосы
теней замедляют волка у своего ночлега.

Танец бабочки
над муравейником после дождя.
Доверчивая!

В феврале сосны тянутся к близкому небу,
снег лежит на ветвях, как погоны на лейтенанте,
синева неба достигает космической глубины,
день предвкушает окончательную победу
над опостылевшей ночью, и птицы поют бельканто —
притворившиеся жаворонками снегири.

Количество солнца на снега квадратный метр
переходит в качество счастья, особенно на опушке
соснового леса с торжествующим дятлом,
и это — главная из февральских примет,
а еще деревья белы, до макушки
укрытые с роскошью невероятной.

Чередуя плесы и пороги,
катят реки северной страны;
за камнями плещут буруны,
заглушая страхи и тревоги.
Только здесь, в краю недостижимом,
среди мшистых ягодных болот
«я» не существует, а живет
в единенье с миром нелюдимым.

В феврале зима чувствует неуверенность
то ли в себе самой, то ли в коварном мире,
сыплет снегом исключительно щедро,
демонстрируя явственное намерение
вечно играть на холода лире,
защищая владения северным ветром.

Мои первые от жизни впечатления
подарила мне страна Карелия:
от несчетных озер и порожистых рек
пробудился во мне человек;
и теперь по Европе и Азии
ненасытно блуждает и лазит он.

Солнце еще не греет, но старательно пригревает.
Количество света в природе превосходит мыслимые
пределы;
солнечные очки хочется предложить и собакам.
Что еще человеку нужно для счастья, просто не знаю.
Вспомнило о своем бытии зимовавшее тело,
сбросило шубу с плеч и ходит весенним шагом.

Снег искрится на солнце, заставляя смотреть вперед,
в будущее. Березы уже не мерзнут под своей берестой,
красивые женщины переживают ответственность
перед миром, полным мужчин и вообще людей. Лед
озера нехотя расстается с исконной мечтой
о вечности, а человек ощущает свою Божественность.

Низкое небо отражается в сером снегу,
оседающем вместе с зимой, и весенняя свежесть
сулит терпеливому жителю смену сезона.
Утром капает с крыш, теплый ветер качает тайгу
осторожно стучится у входа берлоги медвежьей
и летит на восток, в самый дальний предел небосклона.

Гордый красивый изюбр
зимней порою озябр;
а избрал бы изюбр
другую стезю бы —
погрелся бы он у кострабр.

Уютная дама из Страсбурга
кошачью освоила азбуку:
надевала парик она
и тихонько мурлыкала,
пушистая дама из Страсбурга.

Один господин из Сибири
сидел в придорожном трактире,
наслаждаясь природою,
облаками и водами
своей необъятной Сибири.

Особа по имени Белла
никогда на мужчин не смотрела.
Один только раз
приоткрыла свой глаз,
и больше уже не хотела.

Особа по имени Белла
ковром-самолетом летела,
поскольку метла
сгорела до тла,
а ступа порядком истлела.