Генри Олди - Колесницы судьбы

Мы — пуп земли, мы — центр мирокруженья,
И физика тут вовсе ни при чем:
Да, вы вольны озвучить возраженья,
А мы вольны послать за палачом!

У палачей — здоровый цвет лица.
Досмотрим же спектакль до конца!

Я жизнь провел в резне, как дьявол в пекле,
Колол, рубил, валял, кусался, грыз,
Я — корифей трагической игры,
Я — золотой дублон, лежащий в пепле,
Мой нож кровав и жребий мой кровав —
А ты? Что делал ты?

Я? Убивал.

У моего клинка манеры гранда,
Он кланяется только мертвецам,
Я — идеал отменного бойца,
Я — сонмище воинственных талантов!
В моей душе кипит девятый вал,
А ты хоть раз кипел?

Я убивал.

Подруга шпага! Мы в любой таверне
Запомнились по шрамам и рубцам,
Оставленным на память молодцам —
Им и сейчас икается, наверно!
Один удар, и трое наповал!
Ты там бывал?

Я? Нет. Я убивал.

А часто ли?!

Случалось, убивал.
Я не мастак хвалиться по тавернам,
Я не горжусь уменьем палача,
Убийство, вне сомнений, это скверно…

Когда ж ты это делаешь?!

Сейчас.

Я никогда не мог его понять:
Он то свистел дроздом, то жалил оводом,
Но это ведь не повод для меня
Его ударить, оскорбить, отнять…

А что тогда вы назовете поводом?

Да что о нем я знаю? Ничего!
Он дома, он в пути, и снова дом —
Но это ведь не повод взять его
За шкирку и влепить в лицо плевок?

А что тогда вы назовете поводом?

Он плавал по реке без берегов,
Он за стихом ходил, как ходят по воду,
Но это ведь не повод для врагов
Размазать горсть талантливых мозгов?..

А что тогда вы назовете поводом?

Его слова — обидные слова,
Они сминают честь колесным ободом,
Но это ведь не повод и для вас
Нанять бандитов, коль не врет молва…

А что тогда вы назовете поводом?

Вы ищете причины, где их нет,
Не может быть Господним попущением
Иль дьявольским коварством! Ваш поэт
Еще раз гавкнет — и покинет свет
Во цвете всех своих беспутных лет!

Но что тогда мы назовем прощением?

Ре-ге-не-ра-тор. Надо влезть сюда,
Вот тут закрыть, а тут нажать на сенсор —
И никакой занюханный профессор
Не вылечит вас лучше, господа!
Болел живот? Достал радикулит?
Залезли, крышкой хлопнули, нажали —
И вот нигде ни разу не болит…

А нищие увечные?

Мне жаль их!
Но я, увы, готов лишь тех спасти,
Кто в силах мой товар приобрести!
Итак, товар! Под номером вторым
Я предлагаю…

Знатные дары!
Готов я торговаться дотемна,
Лишь бы узнать…

Цена! Цена? Цена?!

Сеньор, ура! В порту — ваш галеон!
Из дальних возвратился он морей!
Плут-стряпчий объегорил дикарей
На миллион! Клянусь, на миллион!
Корабль привез алмазов знатный груз,
Их выменяв на груз дешевых бус!

Алмазы? Это кстати. Я как раз
Хотел купить регенератор в дом,
И если деньги я б собрал с трудом,
То без труда отдам большой алмаз!

Алмазы? Деньги? Полно, мой сеньор!
Я вам продам товар за сущий вздор —
В именьях ваших много проку нет,
Зато там есть такая штука — нефть!

Что значит «нефть»?

Пустяк! Густая грязь!

Всю грязь, мой друг, дарю вам, не чинясь!
Купайтесь в ней хоть до скончанья дней!

Поступка нет прекрасней и умней!
Я чувствую, что день прожил не зря,
Узнав, почём алмаз у дикаря!

В горних высях
звучат молитвы,
В адских безднах —
глухие стоны,
В женском сердце —
все арфы рая,
В женском сердце —
все муки ада,
Путь мужчины —
огни да битвы,
Цель мужчины —
уйти достойным,
Где, скажите,
найти ему покой?
Ах, где найти покой?

А любовь
мелькает в небе,
Волну венчает
белым гребнем,
Летает и смеется,
и в руки не дается,
Не взять ее никак!
О Эскалона, красное вино!

В этой жизни —
сплошные танцы,
После смерти
сплошные танцы,
Жизнь со смертью
кружатся в танце,
Все танцуют,
господь и дьявол,
Сеньорита,
коснись устами,
Прежде чем я
с тобой расстанусь,
Раньше, чем нас
отправят на покой!
Ах, где найти покой?

А любовь
мелькает в небе,
Волну венчает
белым гребнем,
Летает и смеется,
и в руки не дается,
Не взять ее никак!
О Эскалона, красное вино!

Белый рыцарь —
перо голубки,
Черный ангел —
смола геенны,
Пляшут тени,
безмолвен танец,
Черен контур,
бела известка.
Дым табачный
из старой трубки,
Голос бури
из буйной пены,
Нет покоя,
ни в чем покоя нет!
Ах, где найти покой?

А любовь
мелькает в небе,
Волну венчает
белым гребнем,
Летает и смеется,
и в руки не дается,
Не взять ее никак!
О Эскалона, красное вино!

Мой бедненький поэт! Ты весь избит!
Вот тут болит?

Болит.