Генри Олди - Колесницы судьбы

А тут?

Болит.

А здесь?

Святой Господь! Темно в очах!
Ты точно не помощник палача?

Вот так спасай их, пользуй и лечи,
Чтоб угодить за это в палачи!
Давай-ка мы сюда наложим мазь…

Да эта мазь огню геенны в масть!

Не вредничай и подставляй бока!
А это что? Рука?

Нет, не рука.

Дай, я коснусь. Испытываешь боль?

Испытываю, я б сказал, любовь.
А ну, коснись еще… Еще! Еще!
Восторг! Я словно Господом прощен!
Да бейте меня каждый божий день,
Назначьте отбивной среди людей,
Под палки бросьте, врежьте по горбу —
Я буду вслух благодарить судьбу!

За что?

За то…

За что, мой грозный лев?

За то, что главный орган уцелел!
Я сердце раньше главным полагал,
Случалось, оды разуму слагал,
Живот и печень воспевал, шутя…
О, как же ошибался я, дитя!

Убили всех?!

…три пишем, пять в уме…

В каком уме? Да ты в своем уме ли?

Один — троих! Ну, парни поимели…

Да вы — герой!

И вот сижу в тюрьме,
Как сволочь и злодей, как плут и вор.
Судья зевнет, подпишет приговор,
Палач намылит петлю, и прощайте…

Один — троих!

Возьмите грош на счастье!

Зачем мне грош?

Возьмите!

Не хочу!
Зачем мне грош?

Отдайте палачу!
Ему, по правде, полгроша довольно —
И он повесит вас совсем не больно!

Грош делим на два, множим палачей
На деньги, делим на приговоренных
К повешенью…

Эй, счетовод, ты чей?

Главой он скорбен! В смысле, умудренный…

Эй, капитан! За что ты их пришиб?
Гордыня? Ревность? Звонкая монета?

Я их убил от имени поэта.

Поэта?

Да, поэта.

Не бреши!
В какие только игры не играл,
Но эта…

От поэта интеграл
Берем, затем по основанью рифмы
Определяем степень логарифма
К числу решений высшего суда…

Эй, кто тут мар Шаббат? Поди сюда!

Я — мар Шаббат.

Приносим извиненья
От имени властей, по порученью
Высокого суда и бургомистра!
Ведь правда же, мы разобрались быстро?
Вы взяты по ошибке, мой сеньор!

Благодарю за скорый приговор.

Оставим же ужасный каземат!

Гематр!

Гематр!

Да чтоб я сдох! Гематр!

Вас не повесят, добрый капитан.

У вас виденье?

Нет. Я посчитал.

Друг мой, вы можете что-нибудь молвить всерьез?
Так, чтобы мне, старику, не гадать: это шутка
Или намек?

О, мой принц, мне становится жутко
При виде крови, но трижды мне хуже от слез!
Плачете вы, плачу я, возле церкви рыдает
Нищий, а рядом рыдает влюбленный барон —
Всхлипы растрогают даже голодных ворон,
А у меня от тех слез аппетит пропадает!
Мне самому шутовство — честно-честно! — претит,
Но аппетит? Этот злобный тиран-аппетит?!

Друг мой, оставьте гаерство! Вы — жертва врага,
Тело в бинтах, а душа, вне сомнения, в шрамах…

Это трагедия?

Пусть не трагедия — драма!
Муза театра в таких постановках строга
К глупым ухмылкам…

Мой принц, эта знатная дама
Пафосу-мужу в кулисах подарит рога —
Мне ли не знать? — если к ней обозначить подходцы,
Скорчить гримасу, шепнуть: «Ах, как сильно мне хоцца ,
Прямо нет удержу, все аж замлело в штанах!» —
Глядь, а она уже вам целиком отдана
И намекает на самое подлое скотство!
Пусть в монологах трагических царствует муж,
Клоун добьется иного признанья от муз!

Со мною девять слуг, и всяк из них при шпаге!

Со мной шесть сыновей, исполненных отваги,
И я еще не стар, чтоб обнажить клинок!

И я вполне здоров, чтоб не свалиться с ног
При выпаде таком, что грудь пронзит без спросу!

Отец, мы рвемся в бой!

Мы рвемся без вопросу,
Сиятельный маркиз, наш славный господин!

А много ли у вас господ?

Всего один!

Худого мы про вас не скажем ничего:
Сейчас — всего один, потом — ни одного!

Отставить толкотню! Вы оба не правы!
Ответьте мне, маркиз, что делаете вы?

Гуляю под окном сеньора Федерико!
А задница его взывает: «Надери-ка
Меня, лихой маркиз! Покрепче надери!»

Простите, только я вас не пущу к двери,
Ни вас, ни ваших слуг, ни ваших трех бандитов,
Явись они сюда из пекла…