Генри Олди - Колесницы судьбы

Святой отец, петиция в защиту
Поэта была выложена в вирт.
Сказал бы я, что с Ойкуменой флирт
Дал результаты. Кстати…

Трепещите!
Флирт с Ойкуменой? Бог вас не простит!

Да я-то что? Поэта бы спасти…

А что маркиз?

Кричит, что подписантов
Развесит на фонарных он столбах,
А коль столбов не хватит — знать, судьба
Остаток сволочей заслать десантом
На кладбище и выстроить в гробах
Для устрашенья…

Всех? Без исключенья?
Болезнь ужасна, но страшней леченье!
Пусть подписант ничтожен, как комар —
Два миллиарда подписей… Кошмар!
На этом фоне мы — зубастый цербер,
На этом фоне мы — сортир в раю…

Давайте, я их отлучу от церкви!
Давайте, наложу епитимью!

Допустим, эти горе-легионы,
Источник наших бедствий и тревог,
Всем скопом прилетят к нам в Эскалону
И гаркнут: «Где поэт? Спасай его!»
Да мы оглохнем от такого шума,
Да мы от суеты сойдем с ума,
Да мы…

Утешить короля спешу я —
Пускай летят! У нас ведь есть тюрьма!

Вы идиот, хоть человек ученый —
Тюрьма на два мильярда заключенных?

Замечу, как большой знаток петиций —
Никто, конечно, к нам не прилетит,
Но пусть его величество боится,
Пускай теряет сон и аппетит.
Когда монарх от страха впал в маразм,
Поэт весомей в два мильярда раз!

Скачет всадник
к горам далеким,
Сеньорита
глядит с балкона,
Скачет всадник
назад к балкону,
Сеньорита
спешит навстречу,
Вышли сроки,
остались строки,
Вышло время,
ни день, ни вечер,
Как найти нам,
как обрести покой?
Ах, где найти покой?

А любовь
мелькает в небе,
Волну венчает
белым гребнем,
Летает и смеется,
и в руки не дается,
Не взять ее никак!
О Эскалона, красное вино!

Насмерть всадник
коня загонит,
Сеньорита
подметки стопчет,
Не сойтись им
на этом свете,
Не сойтись им
за краем гроба,
В этом танце —
о, ритм агоний! —
В этом танце —
о, смерти почерк! —
В этом танце
для них покоя нет.
Ах, где найти покой?

А любовь
мелькает в небе,
Волну венчает
белым гребнем,
Летает и смеется,
и в руки не дается,
Не взять ее никак!
О Эскалона, красное вино!

Ночь упала,
текут чернила,
Встало утро,
бела бумага,
День мелькает
пером гусиным,
Пишет время,
Господь читает,
Нет покоя
без встречи с милой,
Нет покоя
без блеска шпаги,
Рай ли, ад ли,
нигде покоя нет.
Ах, где найти покой?

А любовь
мелькает в небе,
Волну венчает
белым гребнем,
Летает и смеется,
и в руки не дается,
Не взять ее никак!
О Эскалона, красное вино!

Я смущаюсь!

Сеньорита!
Дело будет шито-крыто,
Все тип-топ, крутое шоу…

Я стесняюсь!

Хорошо же!
У стеснительных красоток
Рейтинг крепкий и высокий!

Рейтинг?

Есть такая штука,
Без неё не жизнь, а мука,
Если ты умом не вышел,
Рейтинг подними повыше,
Если ты урод порою,
Рейтинг пусть стоит горою…
Как у нашего поэта
С этим делом?

Дело это
У него стоит покамест,
Если помогать руками…

Мы поможем! Мы подскажем!
Мы и снимем, и намажем,
И поддержим, и направим,
И ускорим, и восславим,
Воплотим и в сталь, и в камень,
Языком, душой, руками,
Завернем и в шелк, и в ситец —
Только, детка, согласитесь!

Ах, теряю честь свою!
Что же дать вам?

Интервью!

Три тысячи храбрейших храбрецов,
И всяк горой стоит за Федерико!

А что маркиз? Каков его отряд?

Три тысячи подлейших подлецов,
И каждый рот уже раскрыл для крика!
Едва в мерзавца влепим мы заряд,
А шпагою добавим, вне сомнений,
Он завопит от ярких впечатлений,
Чтоб замолчать навеки…

Очень рад
Такому боевитому настрою.
А что же наши воины?

Не скрою,
Их рты нередко изрыгают брань,
Но эта брань бесчестит вражью дрянь,
А значит, все ругательства — молитвы,
Звучащие в канун великой битвы!

Пожалуй, и маркизовы орлы
Для нас немало припасли хулы…

О, их хула — весенний теплый дождь!
Ты от врага лихих проклятий ждешь,
Ты жаждешь брани искренней и длинной,
Но если враг — дикарь и сумасброд,
Он грязной чушью наполняет рот,
Как рыночный дурак — размокшей глиной,
И пусть наш враг ретив, свиреп и зол,
Он сплюнет грязь себе же на камзол!

Отличный образ! Вы случайно…

Да!
Поклонник я сеньора Федерико,
И сам себе шепчу порою: «Ври-ка!
Изящней ври! Изысканнее ври!»
И сразу все сжимается внутри,
И я уж не чиновник, а поэт,
И я…

Так вы сейчас соврали?

Нет!
Мой принц, пусть враг вонзит в меня ножи,
Когда я вам скажу хоть слово лжи!

Похвально!
Значит, воинства равны,
Коль не глядеть с моральной стороны.
Я — идеал, а враг мой — плут и враль,
Такая вот расхожая мораль
Готова, лишь заполучив реал,
Лечь под любой настырный идеал.
При равных силах будет равным спор…
А кто у нас в союзниках?

Сеньор!
За нас взвод академиков горой,
С Хиззаца политический герой,
Полк репортеров, блиц-канал вестей,
Продюсер «Ойкумены новостей»,
Филологов четырнадцать колонн,
Ведущих телешоу батальон,
Еще правозащитников орда,
Не знающих пощады и стыда,
Сто либералов с десяти планет,
Шесть демонстраций плюс один пикет,
Петиция в защиту — сущий бред,
Но два мильярда «да» и сотня «нет»!
С такой армадой мы уже, вот-вот,
Дорога нас ведет…