Вожди и заговорщики

признал, что затем этот своеобразный «профсоюз» превратился в политическую организацию.

Рамзин утверждал на процессе, что «основная техническая установка центра сводилась к максимальной охране предприятий крупных промышленников, связанных с центром». Ай да вредительство! Потом решили вредить более активно. Но без диверсий. «Поэтому от прямого технического вредительства центр быстро пошел к «плановому» вредительству» 58, которое выражалось в планировании замедления темпов роста и созданию диспропорций. То есть люди делали то, что считали правильным, а потом согласились признать, что это - нанесение вреда. Недостатки планирования, столь очевидные в 1930 году, не могли быть виной людей, которые были уже отстранены от дела планирования. Но их прежнее сопротивление оптимистическим планам- действие опытных профессионалов - теперь признавалось подрывным. Новые планы привели к еще большим диспропорциям, косвенно подтвердив правильность старых.

Но «вина» спецов заключалась не только в этом. Они стремились к капиталистической реставрации, надеясь на интервенцию. Не столь уже невероятные взгляды для людей, которые преуспевали при капитализме. Руководители организации, которая, по версии следствия, называлась сначала Союз инженерных организаций, или Инженерно-промышленная группа, а с 1928 года - Промышленная партия (зачем бы следствию менять название «выдуманной» структуры), встречались за границей с руководителями Торгово-промышленного комитета - объединения предпринимателей, поддерживавших интервенционистские планы, направленные против СССР. Встреча старых знакомых (предпринимателей и их инженеров) в частной обстановке - это еще не создание контрреволюционной организации, хотя с точки зрения ГПУ - уже преступление. Если беседа шла о перспективах нападения на СССР соседних государств (с помощью Франции) и белогвардейских формирований, то Рамзин был источником важной стратегической информации. Если дело фальсифицировалось полностью, и связи Рамзина с влиятельными кругами эмиграции были выдуманы ОГПУ - то таковым он не был. Как руководители ВКП(б) относились к этим показаниям? Сталин писал Менжинскому в октябре 1930 года: «Показания Рамзина очень интересны. По-моему, самое интересное в его показаниях - это вопрос об интервенции, вообще, и особенно, вопрос о сроке интервенции. Выхо-

дит, что предполагали интервенцию в 1930 году, но отложили на 1931 или даже на 1932 год. Это вероятно и важно. Это тем более важно, что исходит от первоисточника, т.е. от группы Рябушинс-кого, Гукасова, Денисова, Нобеля, представляющих самую сильную социально-экономическую группуБ «Торгпром», ТКП, «Промпартия», «партия» Милюкова - мальчики на побегушках у «Торгпрома» 59 . Далее Сталин инструктирует Менжинского, какие еще сведения необходимо получить у Рамзина и представителей других «партий». Сталин, таким образом, был уверен, что Рамзин - носитель реальной информации, и вряд ли ОГПУрешилось бы мистифицировать его по такому важному поводу. Характерно, что именно в это время советско-французские отношения обострились до предела, и Франция объявила о торговых санкциях против СССР.

Первоначально Сталин действительно опасался нападения на СССР в 1930 году 60. Поскольку важной составляющей сил вторжения могли стать белогвардейские формирования, ОГПУпредпри-няло действия, направленные на дезорганизацию Русского общевоинский союза (РОВС) - 26 января был похищен его руководитель, преемник Врангеля генерал А. Кутепов. Несмотря на то, что РОВСв 1931 году активизировал свою работу в СССР и даже заслал террориста, пытавшегося застрелить Сталина, следующий руководитель РОВС, генерал Миллер, был похищен только в 1937 году. Опасность была не в РОВСе как таковом.

Кконцу 1930 года военная тревога стихает. Не сыграла ли информация Рамзина свою роль в этом?

На процессе Промпартии Рамзин должен был представить свои контакты с заграницей как можно убедительнее. Встречи с посредниками показались Сталину недостаточно убедительными, и обвиняемые стали рассказывать о встречах лично с организатором Торгпрома Рябушинским. Получился конфуз - Рябушинский умер в 1924 году. Судебный спектакль отличался от реальности, но это не значит, что сюжет не был основан на некоторых, пусть и более скромных, фактах.

Уличив группу инженеров и экономистов право-либеральных взглядов, в контактах с белой эмиграцией, ОГПУпо заданию Сталина решало две основные задачи: во-первых, скомпрометировать сторонников реставрации путем фальсификации обвинения во вредительстве, и во-вторых, выяснить настоящие планы зарубежных центров и их более или менее организованных сторонников

внутри страны. Эти связи не были безобидными даже в случае бездействия группы. Апри интервенции противнику могли бы понадобиться компетентные общественные деятели, которые способны были бы возглавить гражданскую власть. Вэтих условиях было не так важно, носят беседы о политике и экономике характер официальных переговоров или частных бесед. Предъявив реальные обвинения, ОГПУпредложило провинившимся игру на выживание: признаться в преступлениях, назвав беседы - разработкой планов, а отстаивание своих экономических позиций - вредительством. Рамзин согласился - и выиграл. Смертный приговор был заменен для него 10-летним заключением, которое на практике обернулось успешной работой по профессии, увенчавшейся реабилитацией и Государственной премией. Его судьба стала примером для других участников полуфальсифицированных процессов. Не случайно, что процесс Промпартии, на котором вновь председательствовал Вышинский, стал первым звеном в цепи. Он прошел 5 ноября - 7 декабря 1930 года. Ав 1931 году Рамзин выступал как свидетель на процессе меньшевиков. Его показания резко контрастируют не только с показаниями Кондратьева и ранними показаниями Суханова о чисто политическом характере деятельности оппозиционных кружков. Он ясно и четко рапортует о «консолидации контрреволюционных организаций», «общем контрреволюционном фронте», оформленном в начале 1929 года, стремлении к использованию интервенции, шпионаже (который не признают за собой даже наиболее последовательные сотрудники следствия среди меньшевиков) 61.

Итак, есть основания подозревать, что в «делах» 1929-1931 годов помимо фальсификации была и доля истины. Но как отделить реальность от вымысла ОГПУ? Б. В. Ананьич и В. М. Панеях, исследовавшие одновременное «академическое дело», считают, что оно представляет собой фальсификацию с вкраплениями достоверных сведений 62. Вкрапления истины - самое интересное в этих процессах. Эти вкрапления - информация о последних очагах разрушавшегося большевиками гражданского общества.