Вожди и заговорщики

Как они себя называли на самом деле? Материалы следствия не могут дать ответа на этот вопрос, потому что наименование «Союзное бюро» (СБ) полностью совпадает с тенденцией следствия. Поэтому в дальнейшем мы можем одну и ту же группу с оппозиционными социал-демократическими позициями называть как «Лига», так и СБ.

Несмотря на то что Суханова до декабря 1929 года не допускали в старую организацию, именно через него она и «засветилась». Социал-демократы посещали смешанный по составу «салон» на квартире Суханова, где шел обмен информацией, и, благодаря радикалу Суханову, «в шутку» ставились острые политические

вопросы. Меньшевик Ф. Череванин, не посещавший эти беседы и относящийся к обвиняемым на процессе меньшевиков враждебно, так передал дошедшие до него слухи: «УСуханова был салон, где собирались люди, занятые на высокой советской службе и безусловно лояльные, но иногда фрондирующие» 69. Очень характерный взгляд инакомыслящего из подполья на инакомыслящих из правящей элиты. Так же смотрели радикальные, но далекие от власти неформалы 80-х гг. ХХв. на статусную коммунистическую интеллигенцию, тихонько обсуждавшую возможность реформирования системы «реального социализма» вплоть до полной ее ликвидации. Именно этот стык властных и диссидентствующих кругов является крайне опасным для системы- в случае «сдвига власти» эти люди могут выдвинуть реальные проекты реформ и даже взять управление на себя.

Сталин отнесся к собраниям куда как серьезно, ибо понимал, что после 1928 года фронды в этих кругах гораздо больше, чем лояльности.

Вождь писал Молотову: «Нужно пощупать жену Суханова (коммунистка!): она не могла не знать о безобразиях, творившихся у них дома» 70. Кто-кто, а Сталин прекрасно понимал, чем могут кончиться такие «безобразия» на квартире Суханова - именно там планировался Октябрьский переворот 1917 года, правда, в отсутствие самого хозяина. Тогда в стране тоже был острый социальный кризис.

В. Базаров подтвердил, что посещал воскресные вечера у Суханова, которые «сводились к свободному обмену мнений по различным политическим и экономическим вопросам. Иногда этот обмен мнений носил резкий характер» 71. Особенно резко высказывался Громан, опасавшийся, что политика большевиков конца 1929 года может привести к «правовому хаосу» (другие говорили о «кровавой каше»).

Эти беседы не носили характера обсуждений в организации с единой программой, скорее выглядели консультациями для согласования разных программ. Там бывали и народники из круга Кондратьева, и, возможно, более правые «промпартийцы». Суханов, как и Сталин, понимал, что «при наличии продуманной платформы, группа может образоваться в 48 часов» 72. Речь шла о подготовительном этапе создания организации, которая сможет составить конкуренцию коммунистам в случае распада их диктатуры. Как бы Суханов ни доказывал, что «куцая конституция» укрепит советс-

с‹-

кую власть, было очевидно, что она стала бы лишь переходным состоянием, позволяющим оппозиции легализоваться, укрепить организационные связи и перейти в наступление 73.

Свое сближение с группой Громана в рамках этих бесед Суханов относит к концу 1929 года. Потом следствие «передвинет» этот момент на весну 1929 года, игнорируя столь важную деталь, как объяснение с Громаном на дне рождения Суханова 9 декабря 1929 года. Только после этого Суханова могли допустить к более интимным обсуждениям («принять в СБ»). На заседаниях СБ Суханов делал крайне критический доклад об аграрной политике, содержание которого явно расходится с тенденцией следствия: колхозы названы там «воскрешением народнической утопии», что бьет и по большевистской идеологии, и по версии о близости меньшевиков и народников из ТПК. Лишь в январе 1931 года Суханов начинает косвенно признавать факт вредительства, выразившийся в том, что меньшевики не поддерживали план пятилетки и поэтому не выполняли его с должным рвением. Ничего невероятного в таком саботаже не было, тем более что многие лидеры групп уже были уволены за саботаж разработки сверхиндустриалистских планов.

В показаниях 22 января происходит психологический перелом. Теперь Суханов уже недвусмысленно говорит о поддержке со стороны СБ интервенции против СССР и вредительства, называет нужные следствию сроки. Казалось бы, фальсификация состоялась. Но и дальше Суханов не называет никаких фактов вредительства, а предпочитает рассуждать о политике, называя встречи «совещаниями», «заседаниями» и «пленумами». Даже сдавшийся Громан все равно пишет: «Сношения носили характер политических со-беседованийБ» 74Правду, ничего кроме правдыБ

Ранние показания Суханова в целом соответствуют поздним показаниям Кондратьева. 26 февраля он утверждал, что до 1928 года они с Громаном были скорее политическими противниками: «Я считал его тогда сверхиндустриалистом и инфляционистом. Он обвинял меня в крестьянофильстве и антииндустриализме» 75. В это время Кондратьев считался идейным лидером «прокрестьянско-го» направления общественной мысли, на него ориентировались единомышленники-специалисты по всей стране, как на Громана- специалисты социал-демократических взглядов. Левая оппозиция попрекала правящую группу тем, что они находятся под влиянием Кондратьева и Громана. Так, в 1927 году тезисы Кондратьева к

совещанию наркомземов Зиновьев назвал манифестом кулацкой партии. Он даже пытался опубликовать об этом статью, но нарком земледелия А.П. Смирнов не позволил этого сделать: «Калинин тоже, насчет того, что кулак в Америке богат, а у нас какой-де кулак, у нас он бедный. Это все вдохновляется Кондратьевым» 76.

Понятно, что после перемены курса лидер «крестьянофилов» оказался в опале. После увольнения Кондратьева с поста директора Конъюнктурного института Наркомфина в 1928 году началось его личное сближение с Сухановым и Громаном. Постепенно Кондратьев понял, что за Громаном стоит какая-то организация, и Громан понял то же самое о Кондратьеве.

До этого момента в показаниях Кондратьева нет ничего невероятного. За обоими теоретиками стоял круг близких по взглядам людей. Тут бы с точки зрения тенденции следствия и начать свидетельствовать о Союзном бюро ЦКРСДРП, его подрывных действиях, стремлении к интервенции и т. д. Но Кондратьев не желает говорить то, чего не знает: «Но я никогда ни от Громана, ни от Суханова не слышал, что во главе организации стоит оформившееся Союзное бюро ЦКменьшевиковБ Яне помню, чтобы указывал Громану и Суханову, что наша организация называется ТКП» 77. Ничего кроме правдыБ

Кондратьев признает, что в центральную группу (ЦК) ТКП входили также Юровский и Макаров. ЦКдано в скобках. Хотите называть лидеров группы ЦК - ну называйте. Хотите называть консультации Кондратьева, Громана и Суханова блоком- называйте. Тем более что в разговорах «употребляется даже самый этот термин» 78.