Вожди и заговорщики

17 декабря «Правда» утверждала, что убийца подослан «подонками» из бывшей зиновьевской оппозиции. Следствие приступило к арестам знакомых Николаева. Естественно, среди них было немало зиновьевцев - недовольных ленинградских коммунистов. Вдневнике Николаева упоминался известный зиновьевец И. Ко-толынов и троцкист Н. Шатский. По иронии судьбы НКВД планировало арестовать их за оппозиционную пропаганду еще в октябре, но Киров отклонил это предложение.

По утверждению сотрудника НКВД, подсаженного к Николаеву, в полусне-полубреду он сказал: «Если арестуют Котолынова, беспокоиться не надо, он человек волевой, а вот если арестуют Шатского - это милюзга. Он все выдаст» 46. Если эти слова действительно принадлежали Николаеву, то он и здесь ошибся.

Перемежая признания с попытками самоубийства, Николаев 6 декабря подтвердил участие в заговоре Котолынова и Шат-ского.

Следствие разрабатывало и другие версии, в том числе «зарубежную» и «белогвардейскую». Вскоре после убийства были расстреляны 103«белогвардейца»- этот «материал» не понадобился. Это вызвало недовольство Сталина. Секретарь ЦКН. Ежов рассказывал: «т. Сталин, как сейчас помню, вызвал меня и Косарева и говорит: «Ищите убийц среди зиновьевцев». Ядолжен сказать, что в это не верили чекисты и на всякий случай страховали себя еще кое-где и по другой линии, по линии иностранной, возможно, там что-нибудь выскочитБ Первое время довольно туго налаживались наши взаимоотношения с чекистами, взаимоотношения чекистов с нашим контролем. Следствие не очень хотели нам показывать, как это делается и вообще. Пришлось вмешаться в это дело т. Сталину. Товарищ Сталин позвонил Ягоде и сказал: «Смотрите, морду набьемБ»

Ведомственные соображения говорили: впервые в органы ЧК вдруг ЦК назначает контроль. Люди не могли никак переварить этогоБ» 47

Ежов Николай Иванович(1895-1940). Большевик с 1917года. Во время гражданской войны служил комиссаром. С 1922 года - на партийной работе. Почти не имея образования, отличался прекрасной памятью, хорошо знал партийные кадры, с которыми имел дело, помнил тысячи фамилий и другие данные. С 1927 года - в аппарате ЦК. В 1929-1930 годах - замнаркома земледелия по кадрам, один из

организаторов коллективизации. С 1930 года - завотделом ЦК, с 1933 года - председатель Центральной комиссии по чистке партии. С 1934 года - член ЦКи его Оргбюро. С 1935 года - председатель Комиссии партийного контроля.

Шестого декабря схема следствия под давлением «сверху» выстроилась таким образом: существует два центра - в Ленинграде и Москве; во главе «Московского центра» стоят Зиновьев и Каменев.

Следственной группе во главе с заместителем наркома внутренних дел Я. Аграновым удалось убедить Николаева в том, что он может выполнить еще одну важную «миссию» - разгромить зиновьевцев. Николаев не принадлежал к оппозиции, враждебность к Кирову не исключала ненависти и к Зиновьеву. Играя на неустойчивых психопатических реакциях Николаева, его мессианизме, нервных перепадах, следователи добились своего.

После 8 декабря Николаев «сломался» и стал давать показания о группах Котолынова и Шатского, которые якобы готовили покушение на Кирова. Он часто путался в показаниях, но НКВД не обращал на это внимания - нужно было скорее отчитаться о раскрытии заговора оппозиционеров. Сталин тоже не мог вникать во все нюансы дела, и с удовлетворением решил, что зиновьевская версия оказалась верной. Раз Николаев был левым оппозиционером идейно, был знаком с известными ленинградскими левыми, то почему бы ему не быть левым оппозиционером (зиновьевцем) организационно?

Постепенно из знакомых Николаева вырисовывался «ленинградский центр», в который НКВД «вовлек» пока 14 человек. Трое согласились сохранить себе жизнь ценой признания в причастности к убийству (возможно, кто-то что-то слышал от Николаева о его планах, где-то поддакнул, что уже означало «причастность»).

Остальные арестованные (кроме Шатского) тут же признали, что участвовали в подпольной оппозиционной зиновьевской группе, но причастность к убийству категорически отрицали. Арестованные подтверждали: «Руководители нашей организации постоянно указывали, что все зло исходит от нынешнего руководства т. Сталина и тт. Молотова, Кагановича и Кирова» 48. Иначе и быть не могло - внутриполитическая программа зиновьевцев и сталинцев почти не различалась, вопрос заключался в том, кто способен компетентно ее осуществлять. Подследственные отметили, что с

1933 года в Ленинград стали чаще приезжать эмиссары из Москвы (Гертик, Куклин, Гессен). Арестованные зиновьевцы продолжали агитировать следователей за своих вождей: «Вслучае возникновения войны современному руководству ВКП(б) не справиться с теми задачами, которые встанут, и неизбежен приход к руководству страной Каменева и Зиновьева» 49.

С 10 декабря начались аресты оппозиционеров, которые уже не были лично знакомы с Николаевым. Пошло «выкорчевывание» фракции Зиновьева и Каменева. Пресса все чаще произносила слово «двурушничество». «Двурушниками» называли зиновьевцев и тех троцкистов, которые заявили о своем разрыве с оппозицией («одной рукой»), а на самом деле продолжали вести оппозиционную деятельность («другой рукой»). Как мы видели, такое «двурушничество» было сутью тактики зиновьевцев с декабря 1927 года, а потом и части троцкистов.

Восемнадцатого декабря было разослано секретное письмо ЦКпарторганизациям «Уроки событий, связанных со злодейским убийством тов. Кирова». Внем о зиновьевцах говорилось: «Они стали на путь двурушничества, как главного метода своих отношений с партиейБ Вотношении двурушника нельзя ограничиваться исключением из партии,- его надо арестовать и изолировать, чтобы помешать ему подрывать мощь пролетарской диктатуры» 50.

С 18 декабря Зиновьева и Каменева называют в прессе «фашистским отребьем». Они были арестованы 16 декабря.

При аресте Зиновьев сел писать письмо Сталину: «того времени, как распоряжением ЦКя вернулся из Кустаная, я не сделал ни одного шага, не сказал ни одного слова, не написал ни одной строчки, не имел ни одной мысли, которые я должен был бы скрывать от партии, от ЦК, от Вас лично» 51. Зиновьев опасливо упоминает о старых архивах, которые у него остались. Ав них можно было найти подтверждения «двурушничества» как минимум в

1928-1932 годах.

К 23 декабря все причастные к зиновьевской организации оказались под арестом. Всего было арестовано 843 зиновьевца. Ленинградские зиновьевцы, которых не включили непосредственно в террористический центр, проходили по делу «Ленинградской контрреволюционной группы Сафарова, Залуцкого и других».

Руководителем «ленинградского центра» был признан И. Ко-толынов, один из лидеров ленинградского комсомола до 1925 года. Исключенный XV съездом из партии и восстановленный в