Светлана Талан - Надеюсь и люблю

— Правда? — Крюк поднял отяжелевшие веки и опять обхватил голову руками. — Лиза! Где мне теперь ее искать?

— Там, где вы ее оставили. Где же?

— Ее там нет, — развел руками Максим Иванович. — Ради нее я ушел в отставку… Нет, сначала я страдал… Да, сильно страдал. Потом начал пить. А уже потом, потом ушел в отставку. Но Лиза пропала. Она исчезла. Вот так.

— То есть вы ее не нашли?

— Не-а, — помотал головой Максим Иванович. — Нигде не нашел. Она испарилась…

— Может, она уехала в деревню к родителям? — остановила я его бормотание вопросом.

— Ее там нет.

— Вы были в деревне?

— Да! Да! Да! Я был везде. Ее нигде нет.

— Значит, надо узнать, забрала Лиза ребенка или нет. Если забрала, то, возможно, известно, где она сейчас проживает, — рассуждала я, понимая, что без помощи Крюка мне Лизу не найти.

— Точно! — поднял брови Максим Иванович. — Ты думаешь, она меня простит?

— Не знаю, — пожала я плечами.

— Не простит, знаю — не простит. Если бы я поступал, как Владимир Олегович, может быть, и простила бы. Если бы я проявил хоть малейшую заботу о ребенке, как твой покойный муж…

— Мой муж? — удивилась я. — Какую заботу? О чем вы говорите?

— А ты не знала? — повернул Крюк взлохмаченную голову в мою сторону. — Владимир Олегович, узнав о ребенке Лизы, поехал в Дом малютки и нашел его.

— И что? — спросила я упавшим голосом.

— Купил квартиру в малосемейке на его имя. В общем, когда ребенок вырастет, у него будет крыша над головой. А что я? Копил деньги, копил… Кому? Зачем они мне без Лизы?

От услышанного я оцепенела и сначала не поверила своим ушам. Мое тело парализовало, и я не могла ни говорить, ни шевелиться. Как так? Мой муж грозился выставить меня на панель, а сам заботился о чужом брошенном ребенке? Мысли путались в голове, обгоняя друг друга и мешая в полной мере осознать услышанное. «Ошибалась! Как же ты, Катя, ошибалась в своем муже!» — стучало у меня в висках.

Пытаясь встать, я оперлась о диван и попала ладонью прямо в тарелку с колбасой и салом. Тарелка соскользнула и упала на пол. Закуски разлетелись во все стороны.

— Володя купил ребенку Лизы квартиру? — почти задыхаясь, спросила я, чтобы уточнить, правильно ли я поняла Максима Ивановича.

— Да, твой муж сделал ему подарок к совершеннолетию. Но если кто-то усыновит его, то будет там жить… Вот так-то. У меня нет такого благородства, как у Владимира Олеговича. Я — сволочь, потому что мент. А я ведь тоже из детдома, а вырос тварью… Где мне теперь искать Лизу? — опять заныл Максим Иванович.

— Я пойду, — тихо сказала я, вытирая испачканную руку салфеткой. — Завтра я вам позвоню.

— А поговорить? Со мной кто-нибудь может просто поговорить? — донеслось до меня уже из-за спины. — Никто, никто, кроме Лизы, не хочет со мной разговаривать…

Выскочив на улицу, я вдохнула холодный морозный воздух, но легче мне не стало. Попросив Леху сесть за руль, я забилась в угол на заднем сиденье и пыталась осознать то, что услышала. «Может, пьяный Крюк все напутал? — размышляла я. — Не мог мой муж проявить такую заботу о чужом ребенке, просто не мог. Надо дождаться завтрашнего дня, позвонить Николаю Павловичу, поздравить его с наступающим праздником и все выяснить».

Дома я не стала ужинать. В горле застрял тяжелый ком. Обняв пушистого медвежонка, я старалась не думать ни о чем, кроме дочери.

— Даша, Дашенька, Дашуля, — напевала я ласковым голосом, и эти слова звучали для меня как самая лучшая песня.

Казалось, что более прекрасного, благозвучного слова я никогда не слышала…

В последний день уходящего года я проснулась рано. Взглянув на табло электронного будильника, я увидела, что сейчас только пять часов утра. Состояние было такое, словно меня пропустили через мясорубку. Накинув махровый халат, я замоталась в него, обула тапочки и потащилась на тяжелых ногах в кухню. Николаю Павловичу звонить было еще рано, и, чтобы как-то скоротать время, я принялась готовить завтрак. Время замедлило свой ход, и, казалось, стрелка часов застыла на месте. К восьми часам на столе стоял горячий завтрак, в духовке допекался яблочный пирог, на плите издавала ароматы зажаренная с яблоками утка. Но я ни к чему не притронулась. Все было приготовлено лишь на радость Дику, который с замиранием сердца внимательно следил за каждым моим движением, и из уголков его губ периодически свисала длинная струйка слюны и падала на пол.

— Хочешь утку? — спросила я его.

Магическое слово «хочешь» заставило пса быстро вскочить с пола и замотать своим коротким купированным хвостиком. Отломив большой кусок утки, я положила ее в миску Дика. Понаблюдав за тем, как он быстро уплетает праздничное блюдо, я опять взглянула на часы. Было десять минут девятого. «Можно позвонить Николаю Павловичу», — решила я.

Я набрала на мобильном его номер и тут же сбросила. Я не знала, что хочу и что боюсь услышать. Мне хотелось получить подтверждение того, что Володя действительно приобрел жилье для сына Лизы, и в то же время я понимала, что если это так, то я потерплю еще одно поражение. «Надо набраться мужества и узнать всю правду», — наконец решила я и повторила набор.

— Николай Павлович, дорогой вы мой! Поздравляю вас с наступающим Новым годом! — начала я, стараясь не выдать волнения. — Пусть этот год принесет вам только хорошее, а плохое останется в прошлом.

— Спасибо, Катя, спасибо, — ответил мне спокойный голос Николая Павловича. — Мы с женой также поздравляем вас с праздником и хотим пожелать больше радости, веселья и приятных встреч.

— Спасибо вам, Николай Павлович. Что бы я без вас делала?

— Не было бы меня, был бы кто-то другой на моем месте, — скромно ответил Николай Павлович. — У вас, Катя, все в порядке?

— Все хорошо, — ответила я, поняв, что от него ничего не утаишь. — У меня к вам, Николай Павлович, есть один вопрос.

— Я слушаю.

— Правда, что Володя позаботился о ребенке Лизы? — спросила я, и мое сердце замерло в груди в ожидании ответа.

— Совершенно верно. А вы об этом не знали?

— Нет, — прошептала я, чувствуя, что в горле опять сдавило, и к нему подступил коварный комок.

— Как только Владимир Олегович узнал о судьбе Лизиного ребенка, он сразу же нашел его и приобрел ему квартиру. Так ведь больше шансов, что Лиза его заберет или, на худой конец, кто-то усыновит. Обычно ваш муж больше заботился о выпускниках интернатов, у которых никого нет, и предоставлял им жилье, чтобы они не остались без крыши над головой и не пошли по ложному пути…

— Не может быть! — невольно вырвалось у меня.

— Значит, Владимир Олегович ничего вам об этом не рассказывал? — удивился Николай Павлович.

— Нет, — замотала я головой, не сразу заметив, что из глаз потекли слезы.