Денисенко И.В. - Степь

- Что делать будем дядя? – философски спросил Ертай, вылезающего на берег следопыта. С него ручьем стекала вода, ногами он вяз в илистом берегу.

- К ночевке готовиться.

И действительно, в их безуспешных попытках покинуть солончак, день прошел незаметно. Сауле притихла у разведенного костра. Она перестала задирать мужчин, и выказывать свое неудовольствие по любому поводу, то ли от того, что устала за целый день в седле, то ли раскаивалась в том, что сбежала из родительского дома. Да и неугомонный Ертай перестал приставать с расспросами насчет колдовства к следопыту. Газарчи и сам о колдовстве знал не больше мальчишки, и зачастую просто отмалчивался, не зная, что ответить. Почти в полном молчании они, не сговариваясь, развели костер. Сауле зачерпнула воды из реки в небольшой походный казан, который повесили над огнем. В казанок забросили коляску сушеной колбасы шужук, туда же закинули шарики курта. Когда вода вскипела, Сауле деревянным ковшиком разлила ароматную сурпу по пиалам, а вареную колбасу порезали на маленькие кусочки и ели вприкуску с баурсаками.

После ужина, она взяла посуду сполоснуть в реке. Газарчи стоял рядом и отстранено смотрел, как жирные пятна поплыли по водной глади. И тут ему пришла в голову одна мысль, и чтобы её проверить, он оторвал сухую камышину и кинул в воду. Проследил взглядом, как она плывет по реке, оторвал и кинул ещё одну следом. Потом нашел в камышах скорлупу от речной ракушки и кинул на ту сторону реки. Легкая ракушка не долетела, и почти без всплеска канула в воде.

- Я знаю, что мы будем завтра делать, мы выберемся отсюда - сказал он не громко.

***

Выжженная солнцем долина пропала, и я в мгновение ока оказался на дне океана. Глубина. Серая толщь воды. Мы плывём группой, мы ищем что-то не познанное, чему нет определения в человеческом языке, но я точно знаю, что найдя это, сразу его узнаю и подберу. Рядом возлюбленная, и от этого бессмысленные поиски приобретают свой скрытый смысл.

Ну, когда ещё можно вот так невзначай коснуться её хвостом, задеть рукой за бедро? От того, что она рядом, кажется теплей вода, и порою когда я вижу, как она улыбается в ответ, вода вокруг просто вскипает. Но тот другой это тоже видит и держится в опасной близости от неё. Всё ближе и ближе. Наконец он переходит все грани приличия и изображает брачный ритуал. Наглец! Я рвусь ему навстречу, и мы схватываемся, опускаясь ко дну, от которого так удобно оттолкнуться и нанести решающий удар. Группа останавливается и следит за поединком. Дно в этом месте не песчаное, а скалистое с множеством норок и углублений. Противник изгибается, выставив шип на хвосте. Позиция выгодная, мне не подойти. Вдруг сзади из впадины за его спиной поднимается Шат (облако смерти), не раздумывая, посылаю в него заряд. Молния летит с кончика пальцев. И надо ж было противнику качнуться в ту же сторону.

Всё происходит быстро, очень быстро. Шат обволакивает труп соперника и скрывается в своей норе.

И вот я опять на суше. Сзади плещет волна. Море такое родное стало навеки чужим. Изгнанник. Вместо гибкого хвоста две уродливые несуразные конечности. Иду по земле тяжело и рвано отталкиваюсь от поверхности. Где плавность движений, где красота? А надо привыкать. Мне никогда не вернуться назад. Все видели, как я убил молнией, что запрещено законом, и никто не видел Шата, так уж устроена эта тварь, что увидеть её можно только столкнувшись, нос к носу. Впереди на дороге показались повозки с запряжёнными в них грязными бурыми животными. По сторонам от обоза шли воины громыхая металлическими доспехами, и с металлическим же оружием у пояса. Боже! Какие дикари!

Миг, и вокруг темнота. Темнота такая, что глаз выколи. Вытянув руку перед собой, коснулся шершавой, мягкой и теплой поверхности. Где я? Кто я? Оглушительно трещит в ушах. Что за звук? В левой руке хрустящий тонкий листок. Зачем он мне? Отпускаю. Все вокруг чуждо, дико, и незнакомо. Воздух до невозможности сух, что сразу перехватывает горло. И только глотнув воздуха с горечью полыни и запахом пыли, начинаю осознавать, что я не человек-амфибия из другой реальности, а обычный человек с двумя ногами. Уже ночь. Глаза потихоньку привыкнув, начинают различать темные силуэты домов, и светлую полоску на горизонте. Прав Дервиш, здесь задерживаться Минздрав не рекомендует. Пережив несколько таких воплощений, поневоле забудешь, кем ты сюда пришел. А теперь потихоньку шагаем назад. Сейчас первым делом наберу воды полную фляжку, оседлаю Матильду и… галопом отсюда, пока ничего не случилось.

Иду, лавируя между домами. По моим расчетам лужа и Матильда где-то в той стороне и из сухой прохлады, попадаю в вязкую. Почти ощутимая на ощупь тьма, в которой угадывается тяжесть и холод каменных сводов и неистребимый запах сырости и тлена. Я оказался у входа в длинный извилистый коридор. Тук-тук, сказало сердце. Где-то в вдалеке послышались голоса, и я услышал приближающийся шорох, словно мешок с песком тащили по булыжной мостовой. А ноги ощущали, что это именно булыжная мостовая.

Тук-тук, сказало сердце. Это не мешок… Голоса – это мои помощники загоняют эту тварь на меня, перекрывая путь к отступлению. Тук-тук-тук, застучали сапоги по мостовой, тук-тук, сказало сердце. Вот в узком переулке появился и он. Темный плащ, ночью казался просто черным ночью, большая широкополая шляпа с перьями, шпага на боку, заботливо придерживаемая левой рукой, чтобы не брякала по мостовой. Прикоснувшись руками к бархатному берету на своей голове, скорее инстинктивно, чтобы проверить, крепко ли он держится, я преградил ему путь.

- Сударь, - сказал я негромко, - за проход по этой улочке принято платить.

Он оскалился. Я не видел этого, не мог видеть в темном переулке, а скорее почувствовал по интонации его ответа.

- Сколько же экю я должен? – ответил он, усмехаясь, приняв меня за обычного грабителя

- Цена здесь одна – жизнь!

- Вжик! – сказала его шпага, покидая ножны.

Я этого ждал, поскольку в моей ладони давно грелась рукоятка тяжелого колишемарда, любимое оружие фон Кёнигсмарка, эдакая помесь рапиры и шпаги. Было ли мне страшно при звуке извлекаемой из ножен шпаги темной ночью? Очень. Ведь мой противник был широко известен своим умением ей владеть.

- Потанцуем?

И мы начали. Удар, укол, парирование, укол. Я почувствовал, как клинок в моей руке с треском рвет ткань, раздвигает ребра и скользит в мягкое, и почти пустое внутри. Он отшатывается и сползает по стенке, нелепо пытаясь, удержатся на ногах, и опереться на шпагу. Клинок скользит по камням мостовой с противным скрипом. Ну, вот и всё, а столько нервов. Пора уходить, пока никто не появился. Ухожу не оглядываясь. После таких ран не выживают. Дело сделано. Уверенно шагаю по булыжникам, пока не ощущаю под ногами мягкую землю. А ночь опять наполнилась запахом степи и треском кузнечиков.