Денисенко И.В. - Степь

***

Утро вечера мудренее. Поговорка хорошая, но не всегда верная. То, что вечером Газарчи казалось простым и легко выполнимым, на деле оказалось едва выполнимым, а практически невыполнимым вовсе. Из двух не толстых деревцев плот, который бы выдержал трех человек, сделать невозможно. Сами по себе тяжелые, сырые бревнышки, бывшие еще утром стволами деревьев, тонули в воде. Не совсем конечно тонули, они держались на поверхности, и даже поддерживали человека на воде, но плот из двух бревен, с настилом из переплетенных тонких веток, троих не держал.

- И что делать будем? – спросил Ертай, неприязненно глядя на плот. При испытании он весь промок, а мокрым он страсть как не любил быть.

- Сложим вещи на плот, а сами поплывем рядом, придерживаясь за плот руками.

- Я не рыба, чтобы в воде мокнуть! – тут же заявила Сауле.

Плавать она, как и Ертай не умела, а показать, что боится воды, ей не хотелось.

- Не бойся, я буду рядом. Да и плыть нам придется недалеко, только границу аномалии преодолеть…

- Ана чего? – переспросила Сауле. (На кыпчакском языке ана – мама.)

- Ана…? – следопыт задумчиво почесал в затылке. Он уже забыл странное слово, только что нечаянно сорвавшееся с его языка. В голове закрутился хоровод из других непонятных слов: ананас, ансамбль, аттракцион…anus..Тьфу! Что такое anus, он вспомнил. И это слово очень хорошо походило к ситуации, в которой они сейчас оказались. С другой стороны, конский anus кыпчаки называли карта – с ударением на последней «а». Карта был неотъемлемой составляющей бешмарка. Толстую кишку тщательно промывали и варили вместе с остальным мясом, поэтому у кыпчаков никаких других эмоций, кроме слюноотделения, упоминание об этом конском органе не вызывало.

- Э-э-э... неважно, - так и не вспомнив слово, сказал следопыт, - из круга колдовского выйдем.

- А лошади? Они как?

Лошадей, по мнению Газарчи, приходилось оставить здесь. Но следопыт знал, что услышит кучу возражений в ответ на такое предложение, и поэтому говорить о своем решении не спешил.

- Значит, сделаем так… Вы с Сауле поедете верхом вдоль реки по течению, а я буду сплавляться. Как почувствуете, что вас разворачивает, тут я вас на плоту и подберу. Попробуем проплыть за границу круга, а там лошадей позовем, они и прискачут….

- А если не прискачут? – спросил въедливый мальчишка. Для него, как для настоящего степняка лучше быть голым на коне, чем одетым и пешим в бескрайней степи.

- Прискачут, - криво улыбнулся Газарчи, - я слово заветное знаю.

Следопыт сложил свою одежду на плот и оттолкнулся от берега. Течение уверенно подхватило его и понесло, но каждые метров пятьдесят плот прибивало к берегу, и Газарчи приходилось отталкиваться от него ногами, чтобы продолжить плавание. К противоположенному берегу плот не тянуло вовсе, словно невидимая рука, не давала ему пристать, постоянно отталкивая назад. Плавание получалось утомительным и скучным. Так же скучным медленным шагом обгоняя неторопливо плывущий плот, ехали товарищи следопыта. Время от времени, когда плот было не видно из-за камыша, они перекликались со следопытом, чтобы определить, где он находится.

А день выдался жаркий и солнечный. Солнце припекало плечи, пока тело нежилось в речной прохладе. Тут и там по реке постоянно плюхала, образуя круги на воде большая рыба. Мальки покусывали волосы на ногах следопыта, принимая их за червячков. Тяжелые оводы с вертолетным гулом носились над водой. Иногда садились на плечи человека, пытаясь ужалить. И тогда Газарчи нервно подергивал телом, словно лошадь, пытающая прогнать кровопийцу. Пять километров до границы следопыт, толкающий перед собой плот, проплыл часа за три. Когда с берега послышались крики Ертая и Сауле.

Всё! Граница, понял он. Пора.

***

Я погиб в болотах Месопотамии! Правда звучит? Ещё как! А вот погиб в бескрайней степи, звучит как-то менее романтично. Даже если дать картинку-описание, что степь была сухая и безжизненная, и на сто километров ни единой живой души вокруг. И тело моё, облепленное зелеными мясными мухами, раздулось и дурно пахло. И его клевали вороны, и растаскивали корсаки и лисицы, а ковыль, развеваясь на ветру, прощалась со мной. А извечный ветер над равниной пел поминальную песню. Как картинка? Вроде ничего?

Но если, описать как на самом деле? То есть: «Мумифицированный труп находился в большой воронке, в степи, у заброшенного поселения. Погиб при исполнении служебных обязанностей». Сухо и совсем не красочно. Даже помирать как-то расхотелось…

Месопотамия. Само слово звучит загадочно и ассоциируется с гиппопотамом. Может поэтому Маркес его выбрал? Ведь на самом деле, это клочок каменистой пустыни между Тигром и Евфратом, и узкие полоски плодородной почвы, между болотистой местностью у рек, и пустыней. Шумеры, Вавилон, это их земли. Не самое романтичное место, чтобы умереть. И выбор не богат, либо умереть в пустыне, либо утонуть в болоте. Как-то не аппетитно.

Вы не подумайте, это я так, пустил мысли на самотек, чтобы только о еде не думать.

Ну, вот! Опять! Желудок заурчал, старательно переваривая сам себя. Вы, когда-нибудь думали со сладострастием, о кусочке хлеба присыпанным солью? Да что там, о хлебе! О плесневелом сухаре думали? Мечтали о нём как о манне небесной? Нет? Значит, вам повезло. Вы никогда по-настоящему не голодали.

В кромешной тьме, добрел, спотыкаясь до лужи, еще раз припал к ней, и пил, пил, пил. Пока меня не замутило от воды, и не вывернуло наружу. Голод водой обмануть не получилось.

Нужно еще поспать, может чуть сил прибавит? Я отвалился на землю, раскинув руки. А небо! Какое небо в степи! Мириады звезд подмигивают и искрятся на высоком куполе. Ни облачка, ни единой дымки. Зато отчетливо понимаешь бесконечную глубину космоса. Что звезды там, в этой черноте. И никакие это не глазки для ангелов, не оконца, через которые боги смотрят на нас. А может и смотрят… За свою долгую жизнь я ни разу не встретил ничего такого сверхъестественного. Аномалии всякие, то да… Есть. Но все это непознанные еще человеком физические законы, которые мы рано или поздно откроем. А всяких призраков и приведений ни разу не встречал.

Улыбка поневоле перекосила рот. Меня самого, пожалуй, принимали некоторые за приведение, за некую сущность с табельными рогами и копытами. Сколько раз меня убивали, и каждый раз к огорчению врагов, я не лежал бездыханным, а просто таял в воздухе, перемещаясь в другое время и эпоху.

А Дервиш молодец! Молодчага! Как у него только мужества хватило? Проинспектировать весь этот проклятый город, окунаясь каждый раз в другие реальности, найти-таки артефакт, и не сойти при этом с ума? То, что он покинул это уютное гнездышко, сомнений не вызывало. Аномалия наиболее мощно проявляется именно среди домов, поскольку я, как вышел, уже минут пятнадцать валяюсь, и никуда меня не забрасывает. Значит, есть время отдохнуть, поспать. А на рассвете нужно искать Дервиша. И куда его с ключом черти понесли? А? Ладно. Понимаю, запамятовал он, как артефакт активировать. Очкарик умеет так путано объяснять, что забыть не долго. Другой вопрос, где искать Дервиша?