Денисенко И.В. - Степь

***

Какое-то время Ертай помнил, о чем говорил ему Наркескен. Когда Ертай сказал, что хочет быть сильным воином как Нар. Наркескен спросил у Ертая: Зачем он хочет быть сильным? Отомстить за родных? Так Нар убил его обидчиков. Стать сильным воином? Для чего? Чтобы его боялись? Сильных просто так не боятся, если они не обижают слабых. Быть воином, для того, чтобы стяжать богатство и славу? Но слава эта будет куплена ценой чужих жизней, а богатство нажито грабежом. Служить хану? Так хан сегодня прикажет драться с джунгарами, а завтра скажет убить соседа вместе с женой и детьми. И Ертай возразил Наркескену, что сам-то он сильный воин, батыр. На что Нар, усмехнулся и ответил, что у него нет хозяина, и служит он только своему сердцу. И ещё что-то говорил. Пока они ели сочную молодую баранину жареную на костре. И курдючный жир приятно пах дымом и был сладкий. А когда стало светать они отправились искать Газарчи, и Ертай привел Наркескена к телу несчастного нукера, который погиб жуткой смертью, и которого они находили с Газарчи. А потом, они приехали на место, где говорят, была битва. И ничего кроме старых костей там не нашли.

И вдруг это наваждение прошло, и Ертай оказался в кромешной тьме один. Кругом лежали поверженные джунгары. Невдалеке блеяли бараны, ржали не расседланные лошади джунгар. И ни где не горел костер, и даже дымом не пахло. Зато был могильный холмик, сложенный бием Кармысом над погибшим батыром. И Ертай к своему ужасу понял, что это мертвый Нар являлся ему, и говорил с ним. И некуда они на самом деле не ездили, и Газарчи не искали. А ещё холодили сердце последние слова покойного батыра, что сегодня утром придет большая беда. Большое войско джунгар придет в аул Байрама, пока Байрам поедет на ханский суд. И Ертай должен спасти людей. Вернуться в аул как можно скорее и предупредить людей, чтобы уходили.

Опомнившись, Ертай вдруг понял, что страшно замерз. А иначе от чего его так трясло? Он поймал скакуна, которого угнал вечером у мужа сестры матери, и взобравшись на него, поскакал назад в аул. Бросив прощальный взгляд на могильный холмик Наркескена, что отчетливо чернел в свете луны, Ертай почувствовал, как волосы на его голове зашевелились. И ему показалось на миг, что холмика нет, а камни рассыпаны. Огрев коня камчой и уже не оглядываясь, он поспешил в аул. Туда, где томился в яме пленный следопыт, туда, куда скоро должна была прийти беда. А когда на рассвете ворвался в аул, то почти забыл о чем говорил с покойным воином. В памяти осталось только одно – джунгары!

И вовремя…. Аул жил своей безмятежной жизнью. Женщины доили коров, мужчины собирались в степь. Крик Ертая про джунгар никого не разбудил, разве только грудных детей, потому что все давно встали, и большинство нукеров уже уехало с Байрамом к хану. Следопыт как выяснилось утром пропал. Искать его никто не стал.

- Джунгары! Идут джунгары! – кричал Ертай, - Много! Очень много! Тысячное войско! Они идут сюда! С Юга идет войско!

И слова достигли ушей тех, кто мог слышать. Большинство мужчин, расспросив мальчишку что, да как, поверили в слова Ертая и поскакали за скотом, чтобы отогнать стада в безопасное место. Те, кто остался стали разбирать юрты, и укладывать на телеги. И хоть Ертай бегал вокруг помогая и крича, что войско всего в двух часах пути отсюда, и нужно уходить немедленно, никто просто так бросить своё добро не спешил. Дело кончилось тем, что Ертаю дали подзатыльник и предложили заткнуться. Мальчишка обиделся. И помогал коке (муж тетки) собирать вещи уже молча, но обиженно и надрывно сопя. Но не прошло и часа, как на горизонте с Юга показались всадники. Копья с бунчуками выросли неровным частоколом.

- Всё! – произнес Ертай, ощущая как бешено забилось сердце, - Не успели…

И так ему стало обидно, что опять не повезло, не смог он выполнить то, что ему поручили, что слезы сами собой навернулись на глазах.

***

Угадал! Почти угадал. Я оказался чуть в стороне от толпы, размахивающей копьями и палицами. Батыры со всем усердием уничтожали друг друга. Повезло, так повезло… И что делать? Дервиша еще здесь нет. Решение пришло мгновенно. Да забирать девку, пусть теперь дервиш сам за мной побегает!

Я поднялся на стременах пытаясь разглядеть, кого-то из всадников похожих на женщину. Но всадников было слишком и они как назло сновали то туда, то сюда. Так не пойдет. Нужно их немного проредить. С этой целью я вытащил из саадака лук и принялся за прополку. Меня вскоре заметили и решили познакомиться поближе. Но не доскакали, свалились с лошадей, от острого пищевого отравления стрелами. Хотя, клянусь своей треуголкой, стрелы у меня не отравленные. А тот, которому удалось подскакать поближе – опознал меня и оповестил об этом других, разворачивая коня.

- Наркескен! - крикнул он и во весь опор погнал коня назад.

Вот теперь пора. Выхватил саблю. Щит за спину. Понеслась душа в рай!

- Сарынь на кичку! – заорал я пришпоривая лошадь. Сабля засвистела над головой описывая круги. Постойте! Куда вы?! Я же еще не со всеми познакомился? Ух, ты! И драться перестали? Надо же?!

Когда я прибыл на место боя, то увидел только конские зады и спины всадников разъезжающихся в разных направлениях. Вот это номер! Всегда бы так! Успел себя зарекомендовать, теперь пожинаю плоды. Так… А где же мадмуазель из-за которой весь сыр-бор?

Обследовав тела на земле, опознал одно рядом с убитым конем. Уж больно старательно лежит, лицом в землю. Чтоб никто внимание не обратил. Мол, мертвая и всё. И чем она дышит, если ноздри в земле? Хотя на теле полно других отверстий, но дышать ими может только Ихтиандр. А вдруг? Вдруг действительно убита?

Я спрыгнул с лошади и наклонился к телу в женской бархатной безрукавке некогда синего цвета ( уж больно замызгана была одежда и цвет был скорее грязно-синий). И только нагнулся, как тело тут же распрямилось змеёй и мне пришлось перехватить руку взметнувшуюся с остро отточенным пышаком.

- Не балуй красавица, так и порезаться можно! – сказал я строго, выкручивая из руки нож.

- Гад! Козёл! Всё равно живой не дамся! – ощетинилась девчонка буквально плюясь ненавистью, и пятясь задом к лежащей неподалеку бесхозной булаве.

А хороша чертовка, черные раскосые глаза с сумасшедшинкой, щеки в гневе раскраснелись, лебединая шея, губы…. Словом у Дервиша губа не дура. Однако, эту истерику нужно прерывать, подумал я, отбирая булаву.

- Да нужна ты мне уродина! Возомнила о себе, чучело! – нарочито сердито сказал я, и подхватив легкую как пушинка девушку перекинул через плечо и понёс.

- Ах ты негодяй! Урод! Да как ты смеешь! – кричала девчонка тарабаня кулачками по спине, вернее ниже моей спины. И ногами дергала изо всех сил, пока её задница была на уровне моего лица, и меня так и подмывала её отхлопать, чтобы научилась себя вести.