Денисенко И.В. - Степь

***

Всё началось, когда Такуан настоятель храма Тодай-дзи написал письмо мастеру Тадзима-но-ками , и называлось это письмо «О непоколебимом духе-разуме». В нем утверждается, что просто технического знания приемов боя недостаточно для того, чтобы стать настоящим мастером боевого искусства. Надо еще, чтобы сознание человека достигло определенного состояния, называемого по-японски «мусин» — «отсутствие разума». Скажете, ну и что? И будите совершенно правы.

Поскольку началось это на самом деле ещё на заре человечества. Настоящие воины, коих было считанные единицы, пережившие не одно сражение, доходили до такой вещи самостоятельно, и не утруждая себя тем, чтобы это состояние боевого транса как-то обозначить. Если вкратце, то нужно не думать ни о чем, ни следить за действиями противника, ни просчитывать собственные шаги. Пустота внутри, и человек во время боя живет лишь благодаря одной интуиции, и как правило лишь благодаря ей, и выживает, а навыки фехтования и тренированность тела, отходят на второй план. Впрочем, способностью этой, именуемой как сказано выше, я обзавелся очень давно. И довольно продолжительное время её было вполне достаточно, для выполнения определенных задач. Но всё же, тяга к совершенству гнала меня всё дальше. И тогда я нашел технику замедления времени. Но и она, несмотря на резкий скачок возможностей не устраивала меня, поскольку обладала множество недостатков. Выдержать темп организм мог не более пяти-семи минут, а потом от недостатка кислорода мозг мог просто отключиться. А это согласитесь, не есть хорошо. Не успели вы справиться с поставленной задачей и грохнулись в обморок как впечатлительная барышня. И любой мало-мальски способный двигаться противник может подойти и прирезать вас, как снулую рыбу. А после перенесенного стресса телу требовалось время на восстановление. Увы, зачастую, как раз времени-то и не было.

Мы двигались по степи неспешной трусцой, и хотя время поджимало, но мне нужно было подумать. Дервиш опять ускользнул. Его не было в ставке, а это означало, что он выбрался из плена задолго до поездки к хану. Бежал ночью. Куда? Судя по тому, что я о нём знаю, единственное куда он мог отправиться – на поиски байской дочери. Предположительное место, где она пропала мальчишка знал. И мы сейчас туда и ехали. Но я думал не о том, чтобы идти по следам. А о том, как использовать вновь открывшуюся возможность скачкообразного перемещения во времени. Не смотря на то, что официальная наука их отрицала, они были возможны. А значит стоило не бегать за тенью следопыта, а прыгнуть в то время, когда было точно известно, где он находится. И постараться оказаться в том месте и в то время, когда он там был. А я знал точно, что прошлой ночью он находился в ауле Байрама. Но вот беда, я сам в эту ночь изображал покойника примерно в шестидесяти километрах от аула. И это обстоятельство ни на йоту не приближало меня к заветной цели. А что если….? Пока шальная мысль не пришла в голов. А что если отмотать чуть дальше? И объехать стороной джунгар? Тогда я попаду в аул вместе с Кармысом как раз перед появлением Дервиша.

***

- Знаешь, что…. отец, - сказал я, посматривая на холмы слева от меня, - А давай-ка свернем чуть правее?

- Зачем?

- Ну…, - ответил я с заминкой, - Не всякий путь, что кажется короче, ведет к цели. Да и не ко всякой цели дойдешь прямым путем.

- Ты мудр не по годам чужеземец, - улыбнулся старик, и по его улыбке было невозможно понять иронизирует ли он, или говорит то, что думает на самом деле. Восток дело тонкое. Хотя, знай он сколько мне на самом деле лет, вряд ли эта фраза прозвучала бы комплиментом.

- Но всё же хотелось бы узнать причину, по которой ты хочешь сделать крюк. Если это не просто желание пробыть в дороге подольше?

- Хорошо. Скажу честно. Если поедем прямо, то за этими холмами мы столкнемся с врагами.

- Откуда ты знаешь?

- Некогда объяснять уважаемый, - ответил я, натягивая уздечку и поворачивая лошадь направо. Не смотря на мои опасения, что старик упрется и без объяснения не поедет за мной, но он поехал. И так мы проскакали часа два, оставив далеко слева тот участок на котором произошло памятная для меня стычка. Но не успел я порадоваться той мысли, что уже сегодня вечером наконец найду Дервиша, как справа от нас возник отряд всадников, которые завидев нас поскакали нам наперерез. И кто бы это мог быть? Хорошо бы байские воины. Бия они не тронут, а я попытаюсь с ними договориться. Но чем ближе приближались всадники, тем больше они мне не нравились. Что за чёрт? Да они луки натягивают? Да неужто…? – не успел я додумать мысль, что встречные, которые незнакомых людей в степи сходу поливают стрелами, могут быть только пришлыми, для которых любой местный враг, как стрелы запели надо мной злыми голосами.

- Поворачивая назад Кармыс! – крикнул я оборачиваясь к своему попутчику. И увидел как он мешком валится из седла. Одна из стрел достигла своей цели. И я изо всех сил натянул уздечку, тормозя лошадь. Лук сам прыгнул в мои руки. Ну, держитесь!

Когда первые три всадника, скачущие впереди отряда, потеряли всякий интерес к жизни, и покинули бренный мир, отряд разошёлся полумесяцем, стараясь окружить меня со всех сторон. Вот уж дудки! Я пришпорил Матильду посылая с места в карьер, и развернулся в седле, чтобы по-скифски продолжать отстреливаться. Однако, поздно… Меня явно обходили с боков. И вдруг лошадь споткнулась и я совершив кульбит в воздухе рухнул.

- Ёшкин кот! – выругался я, оказавшись на четвереньках на земле. Оглянувшись назад в поисках Матильды, обнаружил её лежащей метрах в двадцати от меня. Из правой лопатки лошади торчала какая-то черная палка. Матильда билась в конвульсии. Копьё!

- Вот дерьмо! – проскрипел я сквозь зубы. А меж тем меня уже окружили со всех сторон держа под прицелом. Искоса окинув взглядом всадников, я понял, что в своих предположениях не ошибся – это были джунгары. Опять джунгары!

***

«Некоторые побеждают быстрыми действиями, даже если их действия не продуманы» Цао Цао.

Конь исходил пеной, хлопья пены падали из конского рта, измученного самодельной ременной уздечкой, да и спину неугомонный всадник, усевшийся без седла, коню уже порядком сбил. А когда человек наконец спрыгнул, конь с облегчением вздохнул и пошёл вперед по инерции медленным неуверенным шагом, что всякий сторонний наблюдатель мог смело предположить – конь сейчас упадет. Но конь не упал, хотя пошатывался из стороны в сторону, а мышцы под шкурой непроизвольно сокращались и подергивались, словно пытаясь отряхнуться от сковывающей усталости. А человек равнодушно спрыгнув с коня пошел дальше не оглядываясь….

Дервиш охватил всю картину места сражения одним взглядом. Он был взволнован пока скакал, был переполнен чувствами, когда обнаружил войско джунгар, был в ужасе от того, что воображение рисовало ему истерзанное и мертвое тело возлюбленной. Но когда наконец прибыл на место, эмоции отступили. Он вдруг осознал себя другим человеком, и этого другого точно звали не Газарчи. Ему ненужно было больше как первобытному следопыту ползать в пыли по земле, выискивая следы, и мелкие детали, чтобы потом сложить из них мозаику прошедших событий. Он видел всё сразу, и практически сразу, без запинки мозг выдавал картинку произошедших событий.