Игорь Негатин - Перстень Охотника

Это не стон, это рычание! Рычание смертельно раненого зверя! Мне повезло, мне жутко повезло! Не глядя, я умудрился всадить клинок в глаз этого существа. Его тело выгибают конвульсии и в агонии, он отбрасывает меня к дивану. Не долетев до него, я цепляюсь на журнальный столик и падаю на спину, разнося вдребезги стеклянную столешницу. Теперь к глухим стонам зверя добавляется ещё и звон разбитого стекла. Вот это драка, это уже по-нашему, не сравнить с вознёй в партере!

Вдруг слышу, как хлопает дверь, и через мгновение что-то жутко тяжелое, словно бревно, обернутое войлоком, бьёт меня в бок, лишая последнего желания дышать и двигаться. Удар швыряет меня, словно тряпичную куклу, к балкону, где я ударяюсь в стену и застываю, стоя на коленях. На пороге комнаты стоит Ведьма в распахнутом халатике и невидящим взглядом смотрит на меня.

– Тебе не жить, – она даже не говорит, она шипит, поднимая руки для следующего ментального удара. Получи я его целиком, историю можно было бы заканчивать прямо сейчас, предварительно смыв мои останки со стен. Даже не пытаясь атаковать, я из последних сил бросаю своё тело на балкон и, перевалившись через ограждение, падаю головой вниз, еле успев развернуться навстречу земле и схватившись за какой-то железный орнамент. Ещё удар! По спине растекается боль, словно позади меня взорвали гранату – меня швыряет вперед, и я падаю грудью на забор. Бежать, храбрость здесь не поможет! Еле успеваю перебраться через ограду, как замечаю стремительную тень, прыгающую следом за мной, на землю. В голове словно что-то взрывается, выбрасывая на поверхность клочок воспоминаний – факелы, бегущая толпа, какие-то крики на незнакомом мне языке и жуткая вонь узких улочек незнакомого городка… Я поворачиваю к реке и бегу, припадая на одну ногу, ушибленную при падении. Бегу из последних сил, чувствуя спиной, как меня настигает мрак. Чёрный, сильный и властный. Ещё мгновение – и я сам, сломленный этой силой, поверну навстречу, чтобы склонить перед ним голову в ожидании последнего, смертельного удара. Но Бог всё-таки есть! Я делаю несколько шагов – и кубарем лечу с обрыва в чёрные воды Нерис.

Вынырнув через несколько метров, вижу, как на обрыве стоит Ведьма. Она спокойно скрестила на груди руки и провожает меня взглядом; даже тёмный туман, почти невидимый в темноте, растекается по берегу медленно, словно натолкнувшись на стену. Только молнии поблескивают, освещая её худенькую фигурку.

– Ну же! – хриплю я.

Да, я слаб, избит, уже не в силах бороться с этой Нежитью, но подойди она сейчас на расстояние броска – бросился бы вперёд, не задумываясь, осознав, что моё время пришло. Да, именно в этот момент пришло понимание, что, умереть – это не просто уснуть и не проснуться. Умирать надо так, чтобы последним отблеском памяти был предсмертный хрип врага, издыхающего рядом.

Течение уносило меня всё дальше, уже пропал в темноте пригородный посёлок, а меня несло, и я даже не пытался приблизиться к берегу. Нет, не сейчас… Хоть одежда намокла и тянула вниз, но утонуть я почему-то не боялся. Впереди, километрах в четырех, светили ночные огни города. Там, напротив района Шилайняй, и вылезу на берег, а потом уже не важно... Сейчас главное – доплыть... Вода чёрная, мутная... Доплывём.

Телефон сдох, хлебнув речной водички. Выбравшись на берег, я целый час лежал на прибрежном песке, балансируя где-то на грани реальности и неясных для понимания видений, больше напоминающих бред. Перед глазами мелькали люди: мужчины, держащие в руках горящие факелы, женщины в кружевных фламандских чепцах, раскрывшие в немом крике рты с редкими почерневшими зубами. Чума на ваши дома, прочь с дороги, мразь!

Я очнулся от холода – лежал на песчаном берегу и смотрел на небо. Ярко светили звезды, какой-то самолёт, мигая бортовым маячком, заходил на посадку в аэропорт Кармелавы. Холодно... Попытался сесть и не смог сдержать стон – тело пронзила резкая боль и сознание вновь померкло, словно перегоревшая лампочка. Открываю глаза и вижу, что скоро начнёт светать. Надо идти, надо! Осторожно поворачиваюсь на бок и подтягиваю одну ногу. Ползти? Куда? Ещё не понимая, где именно нахожусь, пытаюсь встать на ноги. Пусть и с третьего раза, но всё же мне удается это сделать. Уже хорошо... А то, что тошнит, так это даже лучше – падаю на колени, и меня выворачивает желчью. Господи, дай добраться домой!

Неделю спустя я начал понемногу выбираться на воздух. Сначала сидел в плетёном кресле, которое стоит на балконе, и жадно вдыхал весенние запахи, потом начал спускаться во двор. Сидеть сиднем – не самый лучший вариант, я же не Илья Муромец, который чёрт-те сколько мог на печи лежать. Да, мутило, есть такое дело, но по сравнению с первыми днями, когда я и до ванной доходил с трудом, это уже прогресс. А что ветром качает – дело поправимое. Если бы не моя пожилая соседка, госпожа Вилия, то пришлось бы совсем плохо. Добрая душа, она и с Баксом гуляла, и в аптеку ходила. Кстати, соседка тогда меня и нашла, под утро, лежащим у дверей квартиры. Пенсионеры вообще спят чутко, а в то утро она ещё и не ложилась, засиделась перед компьютером – разговаривала по скайпу с дочкой и внучкой, которые живут в Америке. Вот и услышала, как в коридоре что-то грохнулось на пол. По её поздним рассказам, первым желанием было вызвать скорую помощь, но, оказывается, я отказался. Да, по её уверениям, я что-то говорил, хотя, по её словам, моя речь была больше похожа на бред – ругался на каком-то гортанном незнакомом языке, куда-то рвался. А то, что скорую не вызвала, так это хорошо – тем более, что она сама врач, пусть и на пенсии. Синяков и ссадин на мне было немного, за исключением порезов на спине, откуда она (святая женщина!) умудрилась выбрать несколько кусков стекла, которые я «прихватил» с поля боя, в виде трофея.

Авгур словно в воду канул – напрочь пропал с радаров. Несколько дней я отлеживался на боку, пялился в телевизор и пытался до него дозвониться, потом плюнул; надо будет – сам появится. Виле рассказал придуманную историю про хулиганское нападение, заверил, что никого не убил, а полицию вызывать бессмысленно – нападавших всё равно не найдут. Машину, оставленную в пригороде, забрал Сигитас, которого я попросил подержать её у себя в гараже. Надо было видеть его лицо, когда он приехал за ключами и увидел меня, выползающего из комнаты, держась за стены! Выпучил глаза, словно увидел призрак. Пришлось и ему рассказать историю про хулиганов. Правда, судя по выражению его лица, он поверил ещё меньше чем Вилия, но спрашивать ни о чём не стал – жизнь нас давно приучила не задавать лишних вопросов.

Через несколько дней, когда я проснулся и уже собирался выйти на прогулку с Баксом, вдруг услышал удивлённый возглас соседки за дверью. Быстро, насколько это было возможно в моём состоянии, бросился к двери, открыл и увидел соседку, застывшую с широко открытыми, полными ужаса глазами. Она, прикрыв сухонькой ладошкой рот, показывала на мою дверь. С наружной стороны, словно бабочка в гербарии, была пришпилена дохлая кошка с верёвочной петлёй на шее. Да, вы правы, булавкой для животного послужил мой оставленный к черепе Нежити стилет. Но почему кошка и почему на её шее болтается удавка?!