Игорь Негатин - Перстень Охотника

Через полчаса всё удалось привести в более-менее приличный вид. Вилию, как мог, успокоил; кошку завернул в бумажный пакет и вынес в мусорный бак. Клинок? Отправил в раковину, потом займусь. Соседка, в которую пришлось влить рюмку коньяку, сидела у меня на кухне и тихо причитала.

– Саша, что же это творится? – она качала головой, словно китайский болванчик, – Езус Мария, куда катится это мир?

– Успокойтесь, госпожа Виля, – я слегка поморщился. Пока вёл её на кухню, потревожил бок, и теперь там словно огнём жгло. Права соседка – пару рёбер точно сломал.

– Раньше так не было! Нет, были хулиганы, были наркоманы, – она качала головой, приложив пальцы к губам, – но такой жестокости никогда не было. Саша, у вас на работе проблемы, да?

– Немного есть.

– Вы уж поостерегитесь, пожалуйста. Вы же мне как внук. Жалко, одна моя подружка умерла, старше меня была, у нас в третьей больнице медсестрой работала. Она бы вас мигом на ноги поставила.

– Медсестра?

– Да, Саша, обычная медсестра, – она грустно улыбнулась, – ей бы врачом-гомеопатом работать, а не простой сестрой милосердия. Знаменитая на всю Литву травница была.

– Знахарка?

– Ой, как её только не называли, даже ведьмой! Хотя, – Вилия задумчиво посмотрела в окно, – умения у неё были. Я сама один раз видела, как она больного заговорила. Потом она меня долго упрашивала никому не рассказывать. Да, Саша, своими глазами видела; рассказал бы кто – не поверила! Рана была тяжелая, артериальное кровотечение, и место неудобное, жгут наложить трудно, а человек ещё и пьяный был, как он до больницы дошёл – ума не приложу. Потом, словно помутилось у него, вырываться начал, бежать куда-то хотел. А в приёмном покое, кроме нас двоих, никого. Так она подошла, руку на голову положила, прошептала что-то, он и успокоился, словно в транс впал... Хотя знаете, Саша, мне кто-то говорил, что у неё внучка есть, тоже травами лечит. Может, позвонить, узнать у коллег, тех, кто ещё меня не забыл? – она грустно улыбнулась.

– Да нет, – покачал головой я, – не надо. Мне уже гораздо лучше...

А вы что хотели? Чтобы мне травницу на дом прислали? Угу, только потомственной ведьмы, получившей свой дар по наследству от бабки, мне для полного счастья не хватало. Не хочу. Не надо...

Поймёте ли вы меня – не знаю. Я не боюсь. Только чем больше я углублялся в дебри своего ремесла, тем больше вопросов возникало. Нечисть, нежить, вампиры и оборотни. С ними все понятно – они приносят горе людям и достойны смерти. А ведьмы? Как поступить с женщиной, которая лечит травами, помогая даже тем людям, на которых и врачи-то давно махнули рукой. А ведь такие есть... Мы с Вилей ещё долго сидели на кухне и разговаривали. Она, немного захмелев от выпитого натощак коньяку, рассказала ещё про одну женщину, которая приходила в онкологическую больницу. Приносила травы, которые облегчали страдания даже тем, кому не помогал морфий. Врачи смотрели на это сквозь пальцы, понимая, что этим больным уже не помочь. Как с такими поступать, узнай я, что они Ведьмы? Убивать? За что? За то, что лечат? В древние времена врачей тоже иногда казнили, чтобы Божьему промыслу не мешали. Я не инквизиция!!!

Чёрт побери, вопросов больше, чем ответов, а Авгур словно сквозь землю провалился! И поговорить больше не с кем, хоть в центр психологической помощи звони. Представляю я себе этот разговор... Хотя нет, постойте, есть на примете две кандидатуры. Первая – это отец Казимерас; когда я с ним общался, у меня возникло чувство, что этот святой отец не так-то прост и многое не договаривает. Почему бы не вывести на откровенный разговор, пусть и не прямым текстом? Могу же я, как любитель истории, поговорить про ведуний и знахарок? Ну да, любитель истории, мать твою так – с сорок пятым за поясом. Вторая – это цыганский Баро. Только боюсь, ничего не получится – пробиться к нему сложнее, чем быть приглашённым на семейный ужин к премьер-министру. Баро, баро, баро – я смотрел в окно и барабанил пальцами по столешнице, пока не почувствовал легкое прикосновение. Ну да, Тишка забрался на стол и пытается ухватить меня за руку. Иди сюда, серый!

19.

На следующее утро я, кряхтя, как старый дед, забрал свою машину у Сигитаса из гаража и, выслушав его дружеские подначки по поводу внешнего вида, отправился в Нижние Шанцы, один из районов Каунаса, обязанный своим названием Наполеону. В 1812 году, 24 июня, французы в этом месте форсировали реку и встали лагерем на правом берегу Немана, отсюда и пошло название «шанцы», от французского chantier – двор, или от немецкого schanze – укрепление. Неподалеку от этого места есть высокий холм, который называют Наполеоновским; по преданиям, именно с его вершины маленький корсиканец и наблюдал за переправой. Кстати, в 1913 году, на столетнюю годовщину Отечественной войны, здесь побывал и Николай Второй. В конце девятнадцатого века при строительстве Каунасских оборонительных сооружений этому району была отведена роль промышленного, здесь разместились вагоноремонтные мастерские, фабрика скобяных изделий Вестфалия и несколько мелких заводиков. Теперь это грязный и унылый район с заброшенными казармами царских времён и застроенный частными домами. Здесь рядом с пышными новостройками спокойно соседствуют замшелые деревянные лачуги, вросшие в землю, словно они наблюдают грязными подслеповатыми окнами за сменой поколений и властей… Кажется, что эти домишки вечны в своей серости и нищете. Мой путь лежал в один из кварталов этого района, где поселились цыгане. Здесь торговали наркотиками, водкой и людьми, содержали шалманы и бордели, убивали ради двух литов и заключали миллионные сделки.

Ну да, как я и чувствовал, хлебом-солью меня встречать никто не спешил. Экие они, право слово, негостеприимные. Даже две цыганки неопределённого возраста куда-то пропали. Да что там они, даже вездесущей малышни – грязных разновозрастных детей – и тех не видно. Приехал, блин. Хотя нет, на крыльце одной из лачуг сидела старуха. Помните Бабу-ягу в исполнении прекрасного актёра Георгия Миллера? Вот именно – одно лицо. Тот же крючковатый нос, мохнатые обрывки седых бровей, удивленно взлетевшие вверх, волосатые бородавки, щедро усыпавшие длинный и узкий подбородок.

Я подошёл к ней, сидящей на низеньком стульчике, и присел на корточки.

– Здравствуй, бабушка. Скажи, как мне встретиться с вашим Баро?

Цыганка подняла на меня взгляд. Господи, если бы я не обладал умением их чувствовать, то принял бы её за исчадие Ада. Щуря от утреннего солнца подслеповатые глаза, она посмотрела на меня так, словно я был стеклянный.

– Что?

– Я хочу увидеть вашего Баро.

– Многие хотели бы этого, гаджо. Зачем ты ему нужен?

– Скорее это он мне нужен, хочу задать несколько вопросов.