Александра Щепкина - Бояре Стародубские. На заре (сборник)

При распрях старых бояр, при их ссорах у самого крыльца дворцового и препираниях о местах за пирами царскими Алексея не манила жизнь в Москве, и он решил, что там жить и служить не останется! Поживет он у старика отца до заживления раны в костромской вотчине его, а вылечится, так отправится на ратную службу, в полк Шепелева, когда пошлют его на шведов. В полку жилось привольнее, и почетным казалось ему быть в числе рати в защиту родного края.

Так раздумывал раненый боярин, припоминая всю жизнь в чужом краю; между другими лицами вспоминал он семью Пушкаря и лечившую его Гарпину, о судьбе которой он никогда и ни от кого не узнал, конечно. Вспоминал он и польских панн; красивы казались они, но не нравились ему: были горды и самовольны, он даже робел перед ними. С такими мыслями ехал боярин в крытой бричке еврея по жарким степям, тогда пустым, где нынче лежат Екатеринославская и Полтавская губернии и где встречается уже больше полей, нежели степей в наше время. Алексей ехал в обозе раненых, охраняемых отрядом рейтар; к этому же обозу присоединился обоз с имуществом Ромодановского. Томительно было медленное путешествие по жарким открытым степям, где изредка сплошная трава сменялась невысоким кустарником. В середине лета степь принимала осенний вид с погоревшей скошенной травой. Поселки малороссов, окруженные зеленью садов, сливами и кудрявыми высокими грушевыми деревьями, казались оазисами. Все притихало в обозе днем; только вечером провожавший их отряд затягивал длинную, как и путь их, песню. Рейтары пели под влиянием окружавшей их картины:

Такие песни пели рейтары, которым степь напоминала о шедших на ней недавно битвах.

Порой радушные хуторяне-малороссы принимали и кормили раненых плодами из своих садов и сочным арбузом, освежавшим усталых путников. Тут же слышались проклятия и причитанья старух и стариков и пожелания всякого зла ляхам, что доводили они до бед христиан православных! И никто не винил своих запорожцев и Дорошенко, накликавших татарские и турецкие полчища на Украйну. Так глубоко разделяли славянские племена тонкие различия веры, а еще больше эгоизм и неразумная жестокость польских панов. Украинцы и запорожцы не раз готовы были помочь самому польскому королю против своеволия панов.

После долгого путешествия обоз раненых воинов приближался, наконец, к Москве непоздним еще вечером. Алексею Москва уже не казалась так красива, как прежде; за последние годы он видел много и хороших городов, и церквей, и красивых замков польских панов, лучше многих домов московских бояр. Только Кремль, казалось ему, был красив по-прежнему своими зубчатыми стенами и множеством куполов церквей и золоченых крестов.

Здесь кстати будет сказать о Кремле, что наружный вид его еще сохранился, но внутри стен тогдашний Кремль был совершенно не похож на нынешний; не похож он был и на Кремль древних князей московских. Древний Кремль и дворцы великих князей Василия Иоанновича и Ивана Грозного истреблены были сначала пожарами, а позднее сожжены дотла во времена нашествия поляков и самозванца Лжедимитрия. Вместо сгоревших дворцов выстроены были для избранного царя Михаила уже не деревянные, но каменные палаты, что тогда было новостью. Царь Михаил выстроил терема для царевичей. В дворцовых теремах было сооружено много домовых церквей. Царь Алексей Михайлович продолжал пристраивать новые и украшать прежние дворцы, для чего выписывались мастера (художники) из поляков и призывались и другие иностранцы. Они украшали храмы резьбой и живописью и золотили потолки.

Внутри, в стенах Кремля, все было застроено и загромождено зданиями дворцовых приказов , как назывались тогда все присутственные места по управлению дворцами и государством, начиная от Хлебного приказа и до приказа Посольского [10] Здания эти, пришедшие в ветхость, сломаны в царствование Александра I, и все площади очищены. .

Но издали и Кремль, и Москва красиво пестрели разнообразными раскрашенными крышами, и куполами церквей, и тонкими, высокими башнями колоколен, оживлявших город частым звоном колоколов.

Алексей был приглашен остановиться на все время пребывания его в Москве в доме князя Ромодановского: он был его гостем. Первые две недели прошли в лечении раны, и, кроме доктора из иностранцев, Алексея никто не посещал. В конце второй недели позволено было посещать его, говорить с ним, и Ромодановский зашел сообщить ему свою радость.

– Радость великая, дождался я светлого дня! – сказал он, садясь подле постели Алексея, которому отведено было несколько хорошо убранных покоев. – Сына отпускают на окуп из Крыма! Знаю, что ты мне дружишь, и с тобой вместе радуюсь!

– Желаю, чтобы век он тебя радовал, сынок твой! Довольно ты потерпел, боярин, за эти годы! – говорил Алексей, уже привставший с постели, но все еще с подвязанной рукой.

Лицо Алексея все еще было бледно от большой потери крови; бледность эта была заметна, несмотря на загар, оставшийся на лице после путешествия по степи.

Его подстриженные волосы и бритая борода отросли во время дороги и болезни и придавали миловидному лицу его тот мужественный вид, которого недоставало ему прежде, несколько лет тому назад. Его прямые, вытянутые черты лица были несколько неподвижны; но круто нависший лоб и большие вдумчивые глаза придавали этому лицу, похожему на византийскую древнюю живопись, особую жизнь и привлекательность. Движения Алексея были стройны и свободны, эту привычку дала ему ратная жизнь. Бывший главный воевода войска, князь Ромодановский, видимо, любовался им.

– Ты стал много лучше, боярин, – сказал он ему, – пошлю вести отцу твоему. А много тут новых вестей узнал я! – прибавил он.

– Хороших ли? – спросил Алексей.

– Про то Бог ведает! Около царя Федора Алексеевича стоят Милославские; а боярин Матвеев удален в ссылку, в Пустозерск! – печально докончил князь.

– То невеселые вести! – воскликнул Алексей, бледнея и морщась, будто сильнее чувствуя боль от своей раны в эту минуту. – На кого была надежда наша! – проговорил он. – Кто же еще подле молодого царя?..

– Приближен к нему постельничий Языков и стольничий Лихачев; и про них все говорят, что люди они хорошие, честные и к делу расположенные.