Даниил Мордовцев - Говор камней. Ирод (сборник)

– Добродетельный Бата, – сказала корова человеческим голосом и словами, – спасайся! Жена твоего старшего брата наговорила на тебя мужу, будто ты нанес оскорбление ее целомудрию, воспользовавшись силою своею, а ее слабостью, и твой старший брат хочет убить тебя. Для твоей же молодости не приготовлено еще жилище в загробном мире великого Озириса. Беги от брата.

И юноша бежал.

Узнав об этом, Анепу пускается в погоню за братом. Он убежден, что коварная жена сказала правду. В руках у него нож, а Бата совсем безоружен. Он напрягает все усилия, чтобы спастись от неминуемой смерти, но силы, растраченные им за день, особенно при переноске в поле тяжелой ноши, оставляют его. Расстояние между им и гневным братом все уменьшается.

– О великая Гатор! – в отчаянии восклицает он. – Спаси меня… Для того ли ты повелела мне бежать, чтобы сильнее возбудить подозрение брата моего и быть убитым вдали от дома моего?

Вдруг – о чудо! – он слышит за собою необычный шум и плеск воды.

Он оглядывается и видит: между ним и братом мгновенно образовался глубокий и бурный поток, и в нем полно страшных крокодилов… Брат его в ужасе остановился.

– О великая, милостивая Гатор! – восклицает Бата и в благодарном умилении повергается на землю.

Долго он лежал, молясь дорогой богине, а брат его, стоя на другом берегу потока, громко призывал злых богов, служителей страшного Сета, чтобы они помогли ему совершить месть.

Бата наконец поднялся.

– Брат мой, отец мой, выслушай меня! – горячо проговорил он. – Я не обижал твоей жены. Когда по твоему приказанию я пришел с поля в дом наш, я нашел твою жену заплетавшею волосы свои. И я сказал ей: «Встань, дай мне семян, чтобы я возвратился в поле, ибо так наказывал мне старший брат мой, чтобы я возвратился не мешкая». И она сказала мне: «Войди, отвори ларь и возьми, сколько сердце твое желает; у меня же, если я пойду, как бы не распустились волосы». И вошел я в кладовую, и взял оттуда большой сосуд, ибо желание мое было много понести семян. И я взял на себя зерно и семена дурры и вышел с ними. Тогда жена твоя сказала мне: «Как велика тяжесть на руке твоей?» И я ответил ей: «Две меры дурры и три меры пшеницы составляют вместе пять мер, кои лежат на руках моих». Так я говорил ей. Она же говорила мне, сказавши мне так: «Велика сила твоя; давно смотрела я на силу твою во всякое время». И она встала и обняла меня, говоря мне: «Дай нам насладиться часом покоя; хорошо тебе будет, ибо я приготовлю тебе одежду праздничную». Тогда уподобился я пантере страны полуденной от внутреннего гнева по поводу дурных слов, которые она ко мне говорила; она же испугалась выше всякой меры. И я говорил к ней, сказав: «Ты, о женщина! Ты была мне как мать и муж твой был мне как отец, ибо он старше меня, так что он мог бы быть моим родителем. Зачем такой большой грех был мне сказан? Не говори мне таких слов в другой раз, ибо в этот раз я ничего не скажу, и ни одно слово об этом не выйдет из уст моих кому бы то ни было». И я навьючил на себя свою ношу и пошел на поле. И подошел я к тебе, и мы совершили работу дня. Когда же настал вечер, тогда ты возвратился в жилище свое. Я же шел за быками, которых навьючил разными хорошими вещами поля и гнал их перед собою, чтобы приготовить им подстилку в их хлеве в деревне. Но едва я вошел в хлев, как мне явилась добрая и великая богиня Гатор в образе нашей черной коровы, и она сказала мне человеческим голосом и словами: «Добродетельный Бата, – так говорила богиня, – спасайся! Жена твоего старшего брата наговорила на тебя мужу, будто ты нанес оскорбление ее целомудрию, воспользовавшись силою своею, а ее слабостью, и твой старший брат хочет убить тебя. Для твоей же молодости, – так говорила Гатор, – не приготовлено еще жилище в загробном мире великого Озириса. Беги от брата». И я бежал. Но когда я увидел, что ты гонишься за мною с ножом и уже настигаешь меня, я упал на колени и обратился к великой Гатор с такими словами: «О великая Гатор! Спаси меня. Для того ли ты повелела мне бежать, чтобы сильнее возбудить подозрения брата моего и быть убитым вдали от дома моего?» И тогда богиня бросила между мною и тобою этот поток с крокодилами, чтобы не совершилось братоубийство. Теперь ты все знаешь, и я более ничего не скажу тебе.

Тогда заговорил старший брат.

– Кому же мне верить? – сказал он. – Тебе или жене? Жена говорит на тебя, а ты на жену. Ты здоров, а она теперь больна – с нею дурнота.

Тогда заговорил младший брат.

– Чтобы ты поверил мне, – сказал он, – брось сюда через поток нож твой. И тогда ты поверишь мне.

– Но если я брошу тебе нож мой, – возразил старший брат, – то тогда ты меня зарежешь.

– Нет, – отвечал Бата, – между мною и тобою поток и крокодилы.

Тогда Анепу перебросил через поток нож свой. Бата же, взяв нож, совершил над собою то, отчего он перестал быть мужчиной.

Тогда Анепу поверил ему.

– Я верю тебе, младший брат мой, – сказал он, – но зачем ты совершил такое зло над собою?

– Для того, чтобы ты всегда мне верил и не боялся за жену свою, – отвечал Бата.

– Нет! – воскликнул Анепу. – Теперь я потерял веру в жену свою, и она не должна жить.

В это мгновение и поток и крокодилы исчезли.

Анепу, бросившись к брату, обнял его и долго плакал над ним. Потом братья, примиренные, воротились домой, и Анепу, убив вероломную жену, тело ее отдал собакам.

Сознавая вину свою перед братом, равно как и перед богинею Гатор, Анепу заказал искусному резчику-скульптору вырезать на гранитной доске ту группу, которую я видел в каирском музее: богиня Гатор с головою коровы, а перед нею – Бата, подносящий ей цветок лотоса, и Анепу – кающийся, распростертый на земле перед самой пастью крокодила.

Сказание об Анепу и Бата я назвал «древнейшим в мире романом» потому, что не только знаменитые индийские поэмы Махабхарата и Рамаяна написаны после этого сказания, и притом тысячелетиями позже, но и такие письменные памятники, как Веды, Зенд-Авеста, Шу-Кинг и Библия и те явились на свет многими столетиями после того, как сказание об Анепу и Бата ходило уже в рукописи по рукам египетских жрецов и их ученых, а гранитная стела с кающимся Анепу давно стояла в мемфисском храме богини Гатор с головою коровы и пугала своим содержанием прекрасных, но вероломных египтянок вроде жены Пентефрия.

Я намерен рассказать здесь небольшой эпизод из жизни одного из могущественнейших владык Древнего Египта, фараона Тутмеса III, любовь которого к одной юной египтянке заставила его совершить невероятные подвиги, сделавшие имя его страшным всему тогдашнему миру. Многих потоков крови стоил человечеству сердечный роман этого фараона!

«После этого великого государя (как называет его историк), царствовавшего почти 54 года, остался целый мир памятников».