Мэри Уэстмакотт - Неоконченный портрет

Вскочив из-за столика, к ним бросился большой, с виду не очень трезвый человек и схватил папу за руку.

Оказалось, это мистер Грант, старый знакомый папы, с которым они не виделись несколько лет. Семья Грантов жила в другой гостинице, но после обеда они встречались где-нибудь, чтобы выпить кофе.

Таких прелестных женщин, как миссис Грант, Селия еще не видела. У миссис Грант были чудесные ярко-синие глаза, точеное личико и звонкий голосок. В золотистых волосах, уложенных в замысловатую прическу, уже мелькала седина. Селия немедленно придумала новый персонаж по имени королева Марис. Обожаемая своими подданными, королева Марис внешне была, конечно, вылитая миссис Грант. Она пережила три покушения, но всякий раз ее спасал молодой человек Колин, за свою преданность возведенный в рыцари. Королева Марис носила одежды из зеленого бархата, а ее голову украшала серебряная корона с алмазами.

Мистер Грант не удостоился роли короля. Нельзя сказать, что Селии он не нравился, но у него было слишком толстое и красное лицо – совсем не такое, как у папы. Красивый папа носил каштановую бороду. Смеясь, он имел привычку запрокидывать голову, а борода при этом торчала вверх. Папа всегда смешно и по-доброму шутил, а мистер Грант, случалось, откалывал такие шутки, от которых всем становилось неловко.

Сын Грантов Джим был приятный веснушчатый мальчик с абсолютно круглыми голубыми глазами, отчего с его лица не сходило удивленное выражение. Джим был неизменно весел и улыбчив. Он боготворил свою мать. К Сирилу Джим относился с большим почтением, потому что Сирил был на два года старше и учился в частной школе. Оба мальчика высокомерно не замечали Селию, считая ее недостойной внимания малявкой.

Гранты уехали три недели спустя. Накануне их отъезда Селия случайно подслушала, как мистер Грант говорил маме:

– Я был поражен тем, как плохо выглядит Джон. Но он утверждает, что здесь стал чувствовать себя гораздо лучше.

Потом Селия спросила:

– Мама, папа заболел?

– Нет-нет, – ответила мама, – сейчас он здоров. Просто дома было сыро, и он немного простудился.

Селии показалось, что мама говорит без большой уверенности, но она все равно успокоилась. Селия не помнила, чтобы папа когда-нибудь болел. Правда, он иногда кашлял, но это из-за того, что много курил. Селия знала это наверняка – папа сам ей объяснял.

В начале мая они переехали в Арго у подножия Пиренеев, а затем в Сен-Пале – город, расположенный высоко в горах.

Когда они жили в Арго, Селия влюбилась. Предметом ее страсти был мальчик-лифтер Огюст. Именно он, а не другой мальчик – его напарник Анри, который иногда участвовал в их проказах. (Барбара и Беатриса тоже приехали в Арго.) Восемнадцатилетний Огюст был высокий, темноволосый и очень серьезный. Пассажиры лифта, которых он развозил по этажам, совсем его не интересовали. У Селии не хватало смелости заговорить с ним. Никто, даже Женни, не знал о ее любви. По ночам, лежа в постели, Селия представляла себе различные волнующие сцены. Например: она спасает жизнь Огюста, схватив за повод и остановив на скаку его взбесившегося коня. Или: после кораблекрушения только они вдвоем с Огюстом остаются в живых. Огюст ранен. Они плывут к берегу, Огюст теряет силы, и она поддерживает над водой его голову, чтобы он не утонул. Он, естественно, не тонет, и они добираются до суши. Иногда Огюст спасал Селию во время пожара, но это было менее интересно. Кульминацию Селия воображала себе так: Огюст со слезами на глазах произносит: «Мадемуазель, я обязан вам жизнью. Как я могу отблагодарить вас?»

Это была короткая, но пламенная страсть. Через месяц они уехали в Сен-Пале, и там Селия влюбилась в Дженет Петерсон.

Дженет было пятнадцать лет. Она была миловидной шатенкой с добрыми голубыми глазами. Дженет не блистала красотой, но зато любила детей, и ей не приедалось играть с ними.

Селия мечтала вырасти и стать похожей на Дженет. Однажды она тоже наденет полосатую блузку с воротничком и галстучком и заплетет в косу такую же черную ленту. У нее, как у Дженет, будет эта загадочная вещь – «фигура»; у Дженет под полосатой блузкой была очень заметная фигура. Селия, которую Сирил дразнил «дохлым цыпленком», страстно желала пополнеть. В один распрекрасный день у нее тоже начнет оттопыриваться блузка на груди, и все остальное будет как надо.

– Мама, когда у меня появится грудь? – спросила однажды Селия.

– А тебе очень хочется?

– О да!

– Ну, когда тебе исполнится четырнадцать или пятнадцать – как Дженет.

– Ты купишь мне тогда полосатую блузку?

– Может быть. Не знаю. На мой взгляд, они не красят девушек.

Селия посмотрела на маму с упреком:

– А мне кажется, что они премилые. Ну, мамочка, пожалуйста, обещай, что купишь.

– Хорошо, обещаю, если тебе они к тому времени не разонравятся.

Ну конечно нет!

И Селия отправилась разыскивать своего кумира. К ее разочарованию, Дженет прогуливалась в компании своей французской подруги Ивонн Барбье. Селия испытала жалящий укол ревности. Она ненавидела Ивонн Барбье. Эта Ивонн была очень красива, элегантна и необычайно развита – в свои пятнадцать лет она выглядела на все двадцать. Обняв Дженет за талию, она что-то рассказывала ей по-французски.

– Беги играй, детка, – ласково сказала Дженет, заметив Селию. – Мы с Ивонн сейчас заняты.

Селия грустно побрела прочь. О, как она ненавидела эту гадкую Ивонн!

Увы, две недели спустя Дженет с родителями уехала из Сен-Пале. Ее образ быстро стерся в памяти Селии, но она по-прежнему предвкушала наступление дня, когда у нее появится «фигура».

Селии нравилось в Сен-Пале. Прежде всего, вокруг здесь были настоящие горы, хотя и не такие, какие она представляла себе раньше. Потом она до конца жизни не могла восхищаться горным пейзажем – каждый раз у нее было чувство, что ее обманули. Главной достопримечательностью и развлечением в Сен-Пале считались «воды». С утра совершалось довольно утомительное восхождение к источнику, где мама и папа стаканами пили вонючую жидкость. После этого шли покупать леденцы – крученые палочки разнообразных цветов и запахов. Обычно Селия выбирала ананасную палочку. Маме нравилась зеленая анисовая. Папа, что удивительно, леденцов не ел. С тех пор как они приехали в Сен-Пале, папа выглядел бодрым и счастливым.

– Это место мне подходит, Мириам, – говорил он. – Здесь я стал другим человеком.

– Мы пробудем в Сен-Пале сколько возможно, – отвечала мама.

Мириам тоже выглядела лучше и больше смеялась. Тревожная складка меж бровей разгладилась. Поручив Селию заботам Женни, Мириам могла теперь посвятить себя мужу.

С утренней прогулки Селия и Женни возвращались по лесным извилистым тропинкам. На особенно крутых участках пути им, к восторгу Селии и неудовольствию Женни, приходилось съезжать по склону с разрушительными последствиями для панталон.