Мэри Уэстмакотт - Неоконченный портрет

После обеда Женни садилась за шитье. Селия шла в парк поиграть с другими детьми. Девочка по имени Мэри Хейз казалась маме самой подходящей подругой для дочери.

– Какой прелестный ребенок, – говорила мама, – так хорошо воспитана. Тебе следует подружиться с Мэри, Селия.

Увы, «прелестный ребенок» Мэри Хейз была невыносимо скучна. Селия играла с ней только тогда, когда ничего другого не оставалось. Любимой подругой Селии была маленькая американка Маргарет Пристман. Маргарет жила в одном из западных штатов и говорила с уморительным акцентом. Она научила Селию новым играм. За Маргарет присматривала няня – забавная старушка в огромной черной шляпе, хлопающей полями на ветру. Няня то и дело повторяла:

– Чтоб ты у Фанни как шелковая была, понятно?

Фанни приходила на помощь, когда девочкам случалось поспорить. Однажды она застала обеих чуть ли не в слезах, что-то горячо доказывающих друг другу.

– Ну-ка быстро рассказали Фанни, в чем дело, – скомандовала она.

– Я рассказывала Селии историю, а она говорит, что я все вру.

– Какую историю?

– Про одну бедную девочку, которая жила одна в лесу, потому что доктор забыл принести ее маме в своем черном саквояже.

– Нет-нет, – перебила Селия. – Маргарет говорит, что детей находит в лесу доктор и приносит маме. А я говорю, что их приносит ночью ангел и кладет в колыбель.

– Нет, доктор.

– Нет, ангел.

– Нет.

Фанни подняла свою большую руку:

– Слушайте меня.

Прекратив спор, они выжидающе уставились на Фанни. Ее маленькие черные умные глазки поблескивали.

– Нечего тут спорить. В Америке детей приносит доктор, а в Англии – ангел. Вот и все.

Как, оказывается, просто! Селия и Маргарет улыбнулись друг другу и забыли про недавнюю ссору.

– Чтоб вы у Фанни как шелковые были, – пробормотала няня, снова принимаясь за вязание.

– Ну тогда я доскажу мою историю, да, Селия? – спросила Маргарет.

– Конечно. А потом я расскажу тебе сказку про фею, которая жила в персиковой косточке.

Ужинали в Сен-Пале рано – в половине седьмого, и Селии дозволялось не ложиться спать сразу после ужина. Обычно все оставались сидеть за маленькими круглыми столиками на веранде. Один или два раза в неделю приходил фокусник.

Селия обожала фокусника. Ей нравилось его имя. Папа сказал, что его зовут иллюзионист. Селия, смакуя, медленно, по слогам повторяла про себя это слово.

Фокусник был высоким мужчиной с длинной черной бородой. Самым потрясающим из его фокусов был трюк, когда он вдруг начинал вытягивать у себя изо рта метры и метры разноцветных ленточек. В конце представления фокусник объявлял лотерею. Он пускал в «зрительный зал» большое деревянное блюдо, куда следовало положить взнос. Затем он оглашал выигрышные номера и раздавал призы: бумажный веер, маленький фонарик, горшочек с бумажными цветами. Дети всегда выигрывали. Селии мучительно хотелось получить бумажный веер, но она так его и не выиграла. Зато дважды ей доставался фонарик.

Однажды папа спросил:

– Хочешь поехать на вершину вон той горы? – Он указал на гору за гостиницей.

– Я? На вершину?

– Ну да. Верхом на муле.

– А кто это – мул?

Папа объяснил, что мул – это осел и лошадь вместе. Селию необычайно взволновало предстоящее приключение.

– Ты уверен, что это безопасно, Джон? – сомневалась мама.

Папа был совершенно уверен.

Решили, что поедут папа, Сирил и Селия.

– Что – и плаксу берем? – возмутился Сирил.

Участие Селии задевало его мужскую гордость. Это серьезная экспедиция, женщины и дети должны оставаться дома.

Рано утром Селия была уже готова и наблюдала с балкона, как ведут мулов. Они появились из-за угла и неспешно приближались – крупные животные, скорее лошади, чем ослы. Селия, радостно-возбужденная, помчалась вниз. Маленький смуглый человек в берете разговаривал с папой. Он говорил, что с petite demoiselle [13] Маленькая барышня ( фр. ). ничего плохого не случится, он сам будет за ней присматривать. Это был их проводник. Папа и Сирил сели на своих мулов. Проводник, подхватив Селию, тоже усадил ее в седло. Как высоко, подумала она. Но так здорово!

Тронулись в путь. Мама с балкона махала им рукой. Селию, которая чувствовала себя совершенно взрослой, распирало от гордости. Рядом бежал проводник, тараторя по-французски. Из-за сильного испанского акцента Селия не понимала, что он говорил.

Поездка проходила замечательно. Путешественники поднимались по зигзагообразным горным тропинкам, которые становились все круче и круче. Потом они ехали вдоль отвесной скалы над пропастью. Мул Анисид, на котором сидела Селия, почему-то норовил пройти по самому краю. «Какое странное имя для лошади», – думала Селия.

В полдень они достигли вершины и увидели маленький домик, а перед ним – стол. Не успело все общество устроиться за столом, как из домика вышла женщина и подала им обед. Все было очень вкусным: омлет, жареная форель, сыр и хлеб. В домике, кроме женщины, жил еще огромный лохматый пес, с которым Селия немного поиграла.

– C’est presque un Anglais, – сказала женщина, – il s’appelle Milor [14] Он почти англичанин… его зовут Милор ( фр. ). .

Добродушный Милор позволял Селии делать с собой все, что ей хотелось.

Наконец папа, взглянув на часы, объявил, что пора трогаться в обратный путь. Подошел улыбающийся проводник: у него было что-то в руке.

– Посмотрите, что я поймал, – сказал он.

Двумя пальцами он держал прекрасную большую бабочку.

– C’est pour Mademoiselle [15] Это для мадемуазель ( фр. ). .

И не успела Селия понять, что сейчас произойдет, он извлек откуда-то булавку и ловко пришпилил бабочку к тулье ее соломенной шляпы.

– Voilà que Mademoiselle est chic! [16] Ну до чего хороша! ( Фр. ) – сказал он, отступая назад, чтобы полюбоваться своей работой.

Путешественники сели на мулов, и спуск начался.

Селия была несчастна. Она чувствовала, как бьются о ее шляпу крылья. Наколотая на булавку бабочка жила! Это было ужасно. Крупные слезы скатывались по щекам Селии.

Наконец папа заметил:

– Что случилось, крошка?

Селия замотала головой. Всхлипы стали громче.

– Что у тебя болит? Ты устала? Голова болит?

В ответ на все расспросы Селия только яростно мотала головой.

– Она боится лошади, – сказал Сирил.

– Не боюсь.

– Тогда чего ты ревешь?

– La petite demoiselle est fatiguée [17] Маленькая барышня устала ( фр. ). , – предположил гид.

Селия заливалась слезами. Все смотрели на нее, допытывались, в чем дело. Но как она могла признаться? Это значило обидеть проводника. А он хотел как лучше, ловил бабочку специально для нее, был очень горд тем, что додумался приколоть бабочку к шляпе. Как она могла вслух сказать, что ей вовсе не нравится его идея? И как это они не могут сами догадаться? От налетевшего ветерка бабочка сильнее забилась о шляпу. Селия зарыдала еще безутешнее.