Уильям Келли - Другой барабанщик

Прижавшись спиной к валуну, на вершине которого спал младенец, он медленно обошел камень кругом, глядя на всех, в том числе и на щуплого негра в зеленом котелке, стоявшего подле Дьюитта, но, не остановившись напротив него и не выказав ни гнева, ни разочарования, остановился только напротив Дьюитта Уилсона и вперил в него взгляд. Так они стояли, глядя друг на друга, не то чтобы соревнуясь, кто кого переглядит, а словно бессловесно обсуждали что-то. И, наконец, создалось впечатление, что они пришли к какому-то соглашению, потому что Африканец слегка кивнул, как боксер кивает перед началом боя, а Дьюитт Уилсон поднял ружье, прицелился в открытое лицо Африканца и выстрелил точно в переносицу над его широким носом.

Пуля чисто вошла в кость, но Африканец как стоял, так и остался стоять, а потом повалился на колени, выставив вперед руки. Он вроде как таял на глазах, а потом вдруг поднял искаженное ужасом лицо, точно что-то вспомнил и захотел что-то сделать перед тем, как отойти, издал громкий вопль и, с налитыми кровью глазами, сжимая в руке увесистый камень, потянулся к спящему младенцу. Он поднял камень над младенцем, но Дьюитт Уилсон размозжил ему затылок прежде, чем тот успел обрушить камень на головку малыша. И Африканец испустил дух.

Никто не пошевелился. Все всадники были сильно разочарованы, потому что каждый хотел по возвращении домой заявить, что именно его выстрел убил Африканца.

Дьюитт Уилсон слез с лошади, подошел к младенцу, который все так же спал, не зная, что его папа умер, да и, думаю, не зная, что у него вообще был папа. Вернувшись к лошади, Дьюитт Уилсон перешагнул через горку камней, к которым обращался Африканец. Это были плоские камешки, и Дьюитт Уилсон долго на них пялился, а потом нагнулся и взял самый маленький, белого цвета, и положил себе в карман.

Мистер Харпер слегка осип. Он умолк на мгновение, откашлялся и продолжал:

– Дьюитт Уилсон вернулся в Нью-Марсель, получил свои часы, которые он так и не забрал в тот день с корабля, и повез их домой, и младенец Африканца лежал рядом с ним на сиденье повозки, а позади него сидел щуплый негр в зеленом котелке да громко тикали часы, которые вы все видели в прошлый четверг на ферме Такера.

Он замолчал и обернулся на тех, кто стоял у него за спиной.

– Ну вот и вся история, и вы не хуже меня знаете, что генерал нарек того младенца Калибаном, когда самому генералу было двенадцать лет.

– Именно! После того как генерал прочитал книжку Шекспира, – со вздохом заметил Лумис.

– Не книжку, а пьесу под названием «Буря». Шекспир книжек никаких не писал, никто тогда не писал книг, только стихи и пьесы. Никаких книг. Ты, видать, так ни черта и не выучил за те три недели в университете! – мистер Харпер презрительно глянул на Лумиса.

– Ну, ладно, как скажешь, пьеса, – смущенно согласился Лумис.

Пришло время ужина. Кое-кто покинул веранду. Теплый ветерок дул со стороны горного хребта Истерн-Ридж. Автомобиль, забитый сумрачными неграми, протарахтел по шоссе в северном направлении.

– А Калибан, кого крестили под именем Фёрст, после того как у него появилась семья, был не единственным Калибаном, еще был отец Джона Калибана, а внук Джона Калибана – это Такер Калибан, и в жилах Такера Калибана течет кровь Африканца! – Мистер Харпер с удовлетворенным видом откинулся на спинку своего кресла.

– Это вы так считаете. – Бобби-Джо швырнул остаток сигары на проезжую часть.

– Парень, я прощаю тебе твою глупость. Настанет день, и ты увидишь, что я не дурак. А ты можешь мне верить или не верить – мне-то все равно, – но рано или поздно ты согласишься со мной и тебе придется извиниться!

Люди зашушукались.

– Именно так!

– Смотрите, мистер Харпер! – начал тихо Бобби-Джо, даже не повернувшись к старику, а продолжая утюжить взглядом шоссе. – Такер Калибан работал на Уилсонов всю свою жизнь. И с чего это он выбрал именно тот четверг, чтобы учинить мятеж и поддаться зову крови Африканца? – Тут он взглянул на мистера Харпера. – Что вы на это скажете?

– Эх, парень, добрый человек не будет тебе врать. Он не скажет тебе: вот правда, если сам он в этом не уверен. И я тебе откровенно говорю: я не могу тебе ответить. Я просто говорю, что Такер Калибан почувствовал зов крови, все бросил и ушел, и хотя это совсем не похоже на то, как поступил Африканец, по сути, это то же самое. А почему именно в четверг? Этого я не могу сказать.

Старик кивал головой, произнося эти слова, а сам глядел поверх крыш домов на небо.

Все услышали звук шагов пожилой дамы. А потом увидели дочку мистера Харпера – старую деву пятидесяти пяти лет, с висящими как пакля желтыми волосами и всегда прямой спиной.

– Ты готов идти домой ужинать, папа?

– Да, милая! Я готов, милая!

Каждый вечер она задавала один и тот же вопрос:

– Кто-нибудь поможет ему сойти с веранды?

– Ну что ж, я не думаю, что вернусь вечером. Так что увидимся завтра после службы! – Кресло-каталку с мистером Харпером уже вынесли на проезжую часть, и его дочь стояла у него за спиной, сжав обеими руками высокую, как у трона, спинку, и ждала.

– Да, сэр! – ответили все хором.

– Тогда всем – доброй ночи! И не попадите в беду! – Кресло-каталка со скрипом покатилось по мостовой, увозя старика.

Как только мистер Харпер оказался на приличном расстоянии и не мог ничего слышать, Бобби-Джо повернулся к остальным.

– Вы и правда верите в эту ерунду с кровью? Думаете, этим все объясняется? – Он решил, что теперь, в отсутствие старика, остальные не будут слишком доверчивы к его мнению.

– Ну, если это говорит мистер Харпер, то хотя бы отчасти это что-то да объясняет! – Томасон отлепился от стены и двинулся к дверям магазина.

– Именно так! – Лумис подался вперед, положил руки на колени и приготовился встать со стула.

– Так ты думаешь, что все вот так просто?

– Можно и так сказать. – Томасон открыл дверь, вошел внутрь и прижал нос к москитной сетке. – А у тебя есть объяснение получше?

– Неа! – Бобби-Джо бросил взгляд на живот Томасона, прижатый к сетке. – Нет, сейчас нет. Но я думаю над этим.

Хотя в тот четверг было уже хорошо за десять, мистер Харпер, Бобби-Джо и мистер Стюарт еще не появились. Стоя на веранде, чуть в стороне от прочих, глядя из-под драного поля соломенной шляпы, Гарри ждал своего сынишку Гарольда – все его звали мистером Лиландом, – тот должен был свернуть за угол, оказаться посреди площади и подбежать (он всегда бегал, если не ездил верхом) к магазину Томасона. В то утро, перед тем как поехать в город, жена попросила Гарри заехать к мисс Риккетт.

– Она лежит со сломанным бедром, Гарри, и любит принимать гостей. Так что, когда вернетесь, не вздумай сказать, что вы ее не навестили!