Орхан Памук - Дом тишины

– Молодец! Ты, оказывается, сильный, но не сильнее меня!

– Где ты учишься? – спросил Мустафа.

– В американском лицее!

– А, в лицее для богатеньких? – спросил Сердар. – А наш Шакал как раз втрескался в одну такую.

– Не начинай опять! – сказал Хасан.

– Ну-ка, постой! Может, он тебе какой-нибудь способ подскажет. Он ведь из них! Разве не так? Чего смеешься?

– Ничего! – ответил я.

– Я знаю, чего ты смеешься! – сказал Сердар. – Ты смеешься над этим бедолагой, потому что он влюбился в богатую девчонку. Разве не так, ты! Отвечай!

– Ты тоже смеялся! – ответил я.

– Ну да, я смеюсь! – закричал на меня Сердар. – Я – его друг, я не считаю его ниже себя, а ты считаешь. Влюбился – и что тут такого? Ты что, придурок, никогда не влюблялся?

Он ругался и разозлился еще сильнее, потому что я молчал. От злости он начал перерывать все в машине, открыл бардачок и стал с хохотом читать вслух страховые полисы, как будто там было что-то смешное, и, узнав, что машина не моя, а брата, засмеялся надо мной, а потом внезапно спросил:

– Что вы делаете в этих машинах со своими девчонками-богатейками по ночам?

Я промолчал. Лишь грязно ухмыльнулся, как последний мерзавец.

– Ах вы, бесстыжие! Хорошо же вы себя ведете! Вчера ночью с тобой тоже была твоя подружка?

– Нет, – ответил я, волнуясь, – не подружка.

– Не ври, – сказал Сердар.

Я задумался и ответил:

– Это была моя старшая сестра. У нас Бабушка заболела, мы ездили за лекарством.

– Почему не купили в аптеке внизу, перед пляжем?

– Там было закрыто.

– Врешь! Там каждую ночь открыто! А может, ты знаешь, что тамошний аптекарь – коммунист?

– Не знаю.

– А что ты еще знаешь и умеешь, кроме как гулять с богатыми девчонками?

– Знаешь, кто мы такие? – спросил Мустафа.

– Знаю, – сказал я. – Националисты.

– Молодец! – сказал Мустафа. – И знаешь, о чем мы заботимся?

– О борьбе за нацию и прочем!

– Что значит «прочее», ты?!

– Наверное, он не турок! – сказал Сердар.

– Отвечай, ты – турок, родители твои – турки?

– Турок!

– А это что такое? – Сердар показал на пластинку, забытую Джейлян, и прочитал по слогам: – «Best of Elvis».

– Пластинка вроде бы, – ответил я.

– Не умничай, а то врежу! – пригрозил Сердар. – Что делает пластинка этого гомика в машине турка?

– Я его не люблю, – сказал я. – Эту пластинку сестра забыла.

– То есть ты на дискотеки и всякое такое не ходишь? – спросил Сердар.

– Очень мало!

– Ты против коммунизма? – спросил Мустафа.

– Против!

– А почему ты против?

– Ты же знаешь…

– Не‑е‑е. Я ничего не знаю. Ты нам расскажешь, а мы узнаем.

– Наверное, этот парень очень стеснительный, – сказал Сердар. – Молчит.

– Ты трус? – спросил Мустафа.

– Не думаю.

– Надо же, он не думает! – сказал Мустафа. – Умник! Если ты не трус, то почему не борешься с коммунистами, которых ты не любишь?

– Удобного случая не представилось, – сказал я. – Вы – мои первые знакомые националисты.

– Ну и как мы тебе? – спросил Сердар. – Понравились?

– Понравились.

– Значит, ты из наших! Значит, завтра вечером тебя взять с нами?

– Конечно возьмите!

– Заткнись, трус лживый! Как только вырвешься, сразу в полицию побежишь, правда?

– Успокойся, Сердар, – произнес Мустафа. – Он неплохой парень. Смотри, он сейчас купит у нас приглашения!

– Мы устраиваем вечер в Выставочном дворце спорта. Придешь? – спросил Сердар.

– Приду! – сказал я. – Сколько стоит билет?

– Тебе разве кто-то говорил о деньгах?

– Ладно. Сердар! Раз он хочет купить, то пусть платит! Будет нам финансовая поддержка!

Сердар очень вежливо спросил:

– Сколько штук желаете, сударь?

– На пятьсот лир.

И торопливо стал вытаскивать из кошелька пятьсот лир.

– Не из змеиной ли кожи у тебя кошелек? – поинтересовался Мустафа.

– Нет! – Волнуясь, я протянул Сердару пятьсот лир. Деньги он не взял.

– Можно, я посмотрю на змеиную кожу?

– Я сказал, это не змеиная кожа!

– Ну, дай посмотреть кошелек!

И я отдал ему кошелек с деньгами, накопленными за целый месяц работы в летний зной.

– Молодец! – сказал Сердар. – Кошелек все-таки не из змеиной кожи, ты нас сбил с толку.

– Дай-ка я посмотрю, я в этом разбираюсь, – сказал Мустафа. Он взял кошелек, раскрыл его. – Тебе нужна эта телефонная книжка? Нет!.. Смотри-ка, сколько у тебя знакомых, все с телефонами! Тому, у кого столько знакомых, не нужно носить с собой паспорт, чтобы представляться, так что паспорт я твой забираю… Ух ты! Целых двенадцать тысяч лир! Это твой отец тебе столько денег дает?

– Нет, я сам заработал, – ответил я. – Даю уроки английского и математики.

– Слышишь, Шакал? Как раз для тебя! – сказал Сердар. – А его поучишь? Бесплатно, естественно…

– Поучу, – сказал я и тогда узнал Хасана – кого они называли Шакалом…

– Молодец! – сказал Мустафа. – Я-то уже понял, что ты хороший парень. На эти двенадцать тысяч лир ты можешь купить ровно двадцать четыре приглашения. Раздашь друзьям.

– Оставьте мне хотя бы тысячу, – попросил я.

– Ты нам начинаешь действовать на нервы! – прикрикнул Сердар.

– Да нет, он не жалуется! Ты ведь нам сам отдаешь эти двенадцать тысяч лир, правда? – сказал Мустафа.

– Тебе говорят, ты, урод лохматый!

– Хватит, Сердар! Не расстраивай парня!

– А что это за тетрадь такая? – Сердар взял тетрадь Фарука с заднего сиденья и стал читать: – «Деревня доходом в семнадцать тысяч акче, в окрестностях Гебзе, которая прежде принадлежала сипахи Али, а потом была отдана Хабибу, потому что Али не пошел в поход…» Что это такое, читать невозможно! «Жалоба Вели на Махмута, не сумевшего выплатить стоимость купленного мула…»

– Что это такое? – спросил Мустафа.

– Мой старший брат – историк, – ответил я.

– Бедный! – сказал Сердар.

– Ну все, пойдем, дождь кончается! – сказал Мустафа.

– Хотя бы паспорт отдайте, – попросил я.

– Что значит «хотя бы», а?! – разозлился Сердар. – Мы что, тебе что-то плохое сделали? Отвечай!

Он заглянул в машину, пытаясь найти, что бы действительно сделать плохого, и тут увидел пластинку «Best of Elvis».

– Ее я тоже забираю! – сказал он, прихватив и тетрадь Фарука. – В следующий раз будешь ездить медленно, а людей не будешь считать прислугой твоего отца! Бесчестный подлец!

Он хлопнул дверью, и они ушли. Увидев, что они уже далеко, я вышел из машины и продолжил толкать «анадол» вверх, на холм.

– Хорошо мы проучили этого бедолагу! – сказал Сердар.

– Ты перегибаешь палку, – сказал Мустафа. – А если он пойдет в полицию?

– Не пойдет, – ответил Сердар. – Ты что, не видел, что он трус?

– А зачем ты забрал у него эту тетрадь с пластинкой? – спросил Мустафа.