Марджори Боуэн - Отравители

Навстречу Дегре через гостиную шел молодой человек исключительно привлекательной наружности. Он был одет с почти клерикальной простотой, его гладкие темные волосы падали на жестко накрахмаленный полотняный воротник. В руках он держал книгу, заложив страницы длинными пальцами. Неприязненно взглянув на Дегре, этот господин воскликнул:

– Агент полиции в Лувре!

– Да, месье, меня послали расследовать это прискорбное дело.

– Дело мадемуазель Жакетты? – спросил он печально. – Она жива?

– Нет. Я только что присутствовал при ее кончине.

Молодой человек перекрестился, по его безмятежному лицу прошла легкая судорога отвращения.

– Двор Франции – это одно из преддверий ада, – умиротворенно произнес он. – Я не завидую шефу полиции.

– Вы очень прямолинейны, месье.

– Возможно оттого, что мне нечего бояться, – вздохнул тот, с учтивым поклоном отворачиваясь к гаснущему камину.

– Вы счастливец, – ответил Дегре и вышел из мрачной гостиной вслед за пажом. – Кто этот господин? – спросил он у мальчика в коридоре.

– Маркиз Инноченцо Пиньята, племянник Его Святейшества папы.

– Он здесь с дипломатической миссией?

– Нет, месье. Папа послал его к королю по личному делу. Все его уважают, говорят, что он мог бы стать кардиналом, если бы захотел.

– Он ведет очень вольные речи.

– Да, месье, король позволяет ему все, как позволяет все месье Боссюэ. Все думают, что король считает месье Пиньяту святым.

– Может быть, он и есть святой, – ответил Дегре. Суровый и безмятежный молодой итальянец, с такой холодностью презирающий окружающую его атмосферу порока, произвел на него сильное впечатление.

«Возможно, – подумал молодой агент полиции, – король уважает его за то, что он говорит его величеству правду. Хорошо, что хоть кто-то это делает».

Они подошли к боковой двери, через которую Дегре впустили во дворец, и паж, отворив ее, оставил его на промокшей ступени.

На город уже опустились сумерки, редкие фонари вдоль реки тускло сияли сквозь поднимающийся туман. Моросил холодный дождь, время от времени налетали порывы ветра.

Дегре чувствовал себя запутавшимся, неудовлетворенным и подавленным сознанием неудачи. Его неотступно преследовали мысли о событиях минувшей ночи – кучер-негр, испуганная девушка…

Он вспомнил последние слова несчастной Жакетты, но они казались ему лишенными смысла, и он опасался, что это был лишь лепет сломленного, умирающего существа. Что она имела в виду, говоря о Мастере, петухе, гвоздике, англичанине или итальянце? Может быть, это действительно была лишь грязная история, достаточно распространенная при распущенном дворе, и несчастная девушка умерла так, как сказал доктор Рабель, – от последствий тайной любовной интриги. Возможно, ее любовник был иностранцем, англичанином или итальянцем, возможно, пение петуха было принятым между ними сигналом для тайных встреч, столь очаровательных и нежных вначале и столь ужасных и тревожных впоследствии. Возможно, букетик гвоздик был первым залогом ее любви к нему.

Но чему же тогда Дегре стал свидетелем прошлой ночью? Когда дверь Лувра закрылась за ним, молодой человек передернул плечами, отгоняя эти вопросы. Ему почти нечего было рассказать де ла Рейни и совсем нечего – Соланж. Ледяные порывы ветра били ему в лицо и заворачивали на глаза край полей шляпы.

Дегре спокойно направился по набережной к темной арке моста, как вдруг сзади послышался шум шагов. Он обернулся и увидел, что от дворца за ним идет какой – то человек – высокий парень с болезненно – бледным лицом. Догнав молодого лейтенанта, парень обратился к нему с нагловатой любезностью на французском языке с сильным иностранным акцентом:

– Вы Шарль Дегре, агент полиции? Это вас месье де ла Рейни послал расследовать нападение на мадемуазель Малипьеро?

Дегре кивнул, сквозь сумерки внимательно рассматривая незнакомца.

– Тогда в ваших интересах, прежде чем вы представите отчет шефу полиции, поговорить с моим патроном.

– И кто же он? – с улыбкой спросил Дегре, придерживая шляпу и наклоняя голову под внезапно налетевшим сильным порывом ветра с дождем.

– Тот, кому стоит оказать услугу, – ответил его собеседник. – Ладно, тут нет никакой тайны, он – посол герцогства Савойского, граф Ферреро.

Это имя явилось полной неожиданностью для Дегре, совершенно не связывавшего его с расследуемым делом, однако он скрыл изумление и ответил, что он к услугам его превосходительства посла герцога.

– Только пойдемте со мной сейчас: после того, как вы вернетесь в Бастилию, будет уже поздно, – настойчиво произнес болезненно-бледный парень и, фамильярно взяв молодого агента полиции под руку, увлек его по набережной, где гулял ветер.

– Поздравляю вас, – ухмыльнулся он, – вы не так давно в полиции и вы, уж простите, провинциал, а тут такая удача.

– Удача привлечь внимание вашего патрона? – спросил Дегре, нащупывая почву в этом таинственном разговоре.

– О, я не думаю, что его внимание привлекли именно вы. Этой чести удостоился бы любой полицейский агент, посланный сегодня в Лувр.

– И, однако, вы кое-что обо мне знаете, – возразил молодой человек, – когда я прибыл в Париж и так далее.

– Да, наша работа – знать все, что происходит при дворе, и, конечно, когда мы услышали, что за это дело беретесь вы, в наших интересах было разузнать и о вас тоже. Очень тонкое досье на вас, мой дорогой Дегре, сейчас в руках его превосходительства.

И парень улыбнулся, как будто произнес хорошую шутку.

Шарль Дегре лихорадочно соображал. Никто, кроме самого шефа полиции, не знал, что именно он, Дегре, отправится в Лувр расследовать трагический случай с мадемуазель Жакеттой: посол герцогства Савойского никак не смог бы заранее выяснить, кому это будет поручено. Из этого следовало, рассудил Дегре, что де Ферреро обратил на него внимание еще раньше. «Выходит, посол Турина интересовался вдовой Босс и таинственным домом в Цветочном тупике? Кто же мог предупредить его, что я занимаюсь этим делом? – гадал молодой агент полиции. – Сама ведьма-предсказательница или доктор Рабель, которому я совершенно не доверяю? Простодушный с виду толстяк-священник, проживающий вместе с ним? Итальянский аптекарь? И каким образом во все эти дела может быть замешан посол герцога Савойи?»

Обдумывая таким образом свое положение, Дегре продолжил вежливый разговор, время от времени бросая внимательные взгляды на собеседника. Ему пришло в голову, что этого провожатого, вполне возможно, послали заманить его в какой-нибудь пустынный квартал, темную подворотню, чтобы похитить или убить, и что этот парень с землистым лицом может быть совершенно не связан с высокопоставленным господином, чье имя он так легко произносит.