Аяз Гилязов - При свете зарниц (сборник)
- Название:При свете зарниц (сборник)
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:неизвестно
- Год:2017
- Город:Казань
- ISBN:978-5-298-03528-6
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Аяз Гилязов - При свете зарниц (сборник) краткое содержание
При свете зарниц (сборник) - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
У дальнего амбара остановилась подвода, Нурулла сначала не обратил на неё внимания: рядом проходила дорога и подводы часто проезжали по ней. Но эта подвода подозрительно долго оставалась на месте, слышались приглушённые голоса и позвякивание железа. Нурулла похромал к амбару. Из взломанных дверей какие-то люди с закутанными лицами выносили мешки:
– Злодеи! Вы что? – закричал Нурулла. – Перестаньте, стрелять буду…
Но его опередили:
– Подавишься, не ори… – негромко произнёс чей-то знакомый голос, затем раздался выстрел.
Утром колхозники нашли Нуруллу лежащим без сознания возле амбаров, а на складе недосчитались пяти мешков муки. Следствие ничего не дало. Грабителей так и не поймали. Правда, Нурулле казалось, что голос стрелявшего человека был похож на голос Салиха Гильми, но уверен он не был, потому на суде промолчал, чтобы зря не оговорить односельчанина. Надеялся, когда выздоровеет окончательно, проверить самолично, последить за Салихом. Но вышел он из больницы кривым: глаз спасти не удалось.
После этого увечья Нурулла совсем пал духом. Хаерлебанат боялась, как бы не сделал чего с собой. Он перестал показываться на людях, сидел большей частью дома, не снимая и в избе малахая, ухом которого он прикрывал кривой глаз.
– Нет моих сил больше, мать… – взмолился как-то он. – Не могу я так сиднем сидеть, работать хочу.
– Работаешь же по дому, – стала утешать его Хаерлебанат. – Где же найти теперь для тебя, бедолаги, подходящую работу? Да ты не казнись! Зря ведь хлеб не ешь, стараешься…
– Какое уж тут старанье, – махнул горько Нурулла здоровой рукой. – Разве это работа! Я по настоящей работе тоскую, разве ты не видишь? Давай уедем. Не может быть, чтобы в большом мире для меня хоть какого-то малого, но настоящего дела не нашлось!
– Куда ж уедем-то мы? – засмеялась горько Хаерлебанат, обняв тощую шею мужа. – Горе ты моё, кому мы нужны с малым ребёнком, раздетые-разутые, в чужих людях?
– Уедем куда глаза глядят. Говорят, в миру птица не погибнет.
– Разве мы птицы? – возражала Хаерлебанат, но ей была понятна тоска мужа. Конечно, тяжело ему сидеть без дела, всеми презираемому. И ей, если говорить правду, тоже нелегко одной семью тащить. Одного Нуруллу на сторону она отпускать не хотела, куда ему, калеке, странствовать по свету!.. Да и самой ей тоже трудно было представить, что останется снова в пустом доме с дочкой. Так всё же мужским духом пахнет…
Долгими осенними вечерами под соломенной крышей домика в Дубовом проулке разговоры об отъезде участились. В непогоду, в тёмные дождливые ночи, когда по стёклам избушки хлестал, словно желая их выбить, ветер с дождём, Нурулла тосковал сильнее.
– Если бы хоть какое-то дело, эти воробьиные ночи не казались бы такими долгими и страшными… Сколько можно жить, проклиная тьму и непогоду?
И Хаерлебанат решилась. Собрала немудрящий скарб, забила досками окна, запрягла лошадку в телегу и, повесив на двери ржавый замок, размером с небольшую черепаху, занесла ключ соседям.
– Присмотрите за домом, – попросила она.
И они тронулись в путь.
Нурулла полулежал с мрачным лицом, откинувшись на здоровый локоть, свесив ногу с грядки телеги, другая нога, словно пушечное дуло, нацелилась деревяшкой в небо. Хаерлебанат, ширококостная, с полными руками и высокой грудью, обтянутой стёганым жакетом и фартуком с вышивкой, сидела рядом с возчиком. По щекам её текли слёзы.
Только Сания радовалась путешествию. Всё было ново для неё – телега, полная вкусно пахнущей соломы, тонконогий жеребёнок, семенящий позади и вдруг, взбрыкнув, убегающий далеко в сторону. Мокрые чёрные поля вокруг.
Хаерлебанат, беспокоясь, что жеребёнок заблудится, принималась звать его:
– Бах-бах-бах!
Возчик тоже кликал озорника сердитым голосом, даже Нурулла присоединялся ко всем – длинноногий и ухом не вёл, взбрыкивая, летал по пашне. И только когда Сания звала его своим звонким голоском, жеребёнок подбегал, тыкался под брюхо матери, встряхивал пушистым, как у лисы, тёмно-рыжим хвостиком, потом подходил к телеге, тянулся мордочкой к Сание, приглашая её поиграть…
Так они и уехали в никуда. Где скитались, как искали себе кров и хлеб – однодеревенцы о том не ведали. Весной, однако, от Хаерлебанат пришло письмо. Сначала перечислялись поклоны всем соседям, потом сообщения, что устроились они на одной железнодорожной станции в Белоруссии – Нурулла сторожем, Хаерлебанат работает на дороге, Сания учится. Сыты, обуты, живут в казённой квартире. В конце письма шла просьба присмотреть за домом и за садом, чтобы скотина не потравила, ребятишки деревья не поломали и чтобы постройки и огорожу на топливо не растаскали. По этой приписке соседи поняли, что Хаерлебанат по родному гнезду скучает и домой вернуться рано или поздно надеется. Потрясло всех также сообщение, что устроились они в какой-то неведомо далёкой Белоруссии.
– Ай-яй! – качали головами люди. – Это же надо, в какую их даль, сердечных, занесло!.. Это же, говорят, аж возле самой заграницы, та Белоруссия! Самый край земли…
Но, однако, наверное, тот край земли не был уж так недосягаем. Следующим летом Хаерлебанат с Саниёй приехали в деревню. Отодрали доски с окон, повыдергали лопухи и лебеду, закрывшие крыльцо, стали жить.
– Соскучилась, лето здесь поживём, – объяснила Хаерлебанат соседям. – В чужом краю неплохо, но дома, конечно, лучше…
Тогда, в те давние, как сейчас кажется, времена Исхак ещё не был знаком ни с Саниёй, ни с Хаерлебанат. Нуруллу он тоже не видел: жили они в разных концах большой деревни. Однажды только забрёл он, отыскивая пропавшую овцу, в Дубовый проулок и спрятался от разошедшегося дождя под навесом заколоченного крыльца. Из-под лопухов прямо на его босые ноги выпрыгнула лягушка. Исхак вздрогнул. Зловещим показался ему этот заколоченный, почерневший и покосившийся, словно бы умерший, дом. Не стал он пережидать дождь, выбрался за ограду и припустился проулком к себе…
Познакомились они позднее и при довольно забавных обстоятельствах.
Давно, в ту пору, когда и Огурцова гора не была такой лысой, а росла на ней редкая дубовая рощица, имелась в Куктау своя водяная мельница, а при ней запруда. В какое-то дождливое лето, после особенно сильного дождя, запруду прорвало. Починить, конечно, не дошли руки, и весной паводок унёс остатки запруды вместе с мельничными колёсами.
Сначала это никого не обеспокоило, но когда кончилась мука в ларях, жители Куктау стали чесать в затылках. Раньше хоть пуд, хоть полпуда зерна – мельница своя, поехал и смолол. А теперь надо просить подводу, ехать в соседнюю деревню, стоять в очереди, да ещё упрашивать, чтобы твоё зерно взяли. Но хотя и колхоз, и колхозники испытывали большие неудобства, восстановить мельницу так руки и не дошли. Постепенно в ближних деревнях водяные и ветряные мельницы и крупорушки тоже пришли в упадок, развалились. «Что водяная мельница – пережиток старых времён! Паровых настроим!» – говорили руководители, но пока разговорами дело и ограничивалось. Разговоры разговорами, а возить зерно теперь жителям Куктау приходилось аж в самый Балтамак. Большая там у них вода и мельница с четырьмя жерновами.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: