Джон Ле Карре - Сингл и Сингл

Консул обратился к капитану, капитан ответил, подкрепляя свои слова движениями рук и бровей, его глаза прятались за затемненными стеклами очков в золотой оправе.

– Следы от наручников уже были на запястьях нашего друга, когда он приземлился в аэропорту Далама-на, – должным образом переводил консул. – У капитана есть свидетель, который может подтвердить, что видел их.

– Приземлился на чем, Гарри, пожалуйста? Консул перевел вопрос.

– Он прибыл вечерним рейсом из Стамбула.

– Обычным рейсом? На обычном пассажирском самолете?

– «Турецкие авиалинии». Фамилия нашего друга есть в списке пассажиров. Капитан с радостью покажет его вам.

– И я с радостью взгляну на него, Гарри. Пожалуйста, скажите ему, что я потрясен усердием, с которым он выполняет свою работу.

Консул сказал. Капитан с достоинством принял комплимент Брока и продолжал выкладывать свои аргументы, которые тут же переводились на английский.

– Свидетель капитана – медицинская сестра, которая сидела в самолете рядом с нашим другом. Лучшая медицинская сестра региона, очень известная. Ее так озаботило состояние запястий нашего друга, что она умоляла его поехать с ней в клинику сразу после приземления, чтобы сделать перевязку. Он отказался. Заплетающимся языком. И по пьяни даже оттолкнул ее.

– Ай– Яй– Яй.

На возвышении по другую сторону ванны капитан разыгрывал описываемую им сцену: Уинзер, мешком сидящий в кресле самолетного салона, Уинзер, отмахивающийся от медсестры, всем сердцем стремящейся помочь ему, Уинзер, угрожающе поднимающий руку.

– Второй свидетель ехал с нашим другом в автобусе из аэропорта Даламана, – перевел консул следующую порцию информации, полученную от капитана.

– Так в город он приехал на автобусе? – радостно полюбопытствовал Брок с милой улыбкой. – Сначала обычный пассажирский рейс, потом обычный пассажирский автобус. Ну и ну. Он, между прочим, ведущий адвокат одной из самых крупных финансовых фирм лондонского Уэст-Сайда и, надо же, пользуется общественным транспортом. Рад это слышать. Пожалуй, по возвращении в Лондон следует прикупить их акций.

Но консул не отвлекался.

– Наш друг и второй свидетель сидели рядышком на заднем сиденье автобуса. Второй свидетель – вышедший в отставку полицейский, самый любимый полицейский здешних мест, отец крестьян. Он предложил нашему другу свежий инжир из пакета, который вез с собой. Наш друг чуть не полез на него с кулаками. У капитана есть произнесенные под присягой и подписанные показания этих двух важных свидетелей, а также водителя автобуса и стюардессы самолета. – Капитан замолчал на случай, если достопочтенный джентльмен, прибывший из Лондона, захочет задать вопрос. Но вопросов у Брока, похоже, не нашлось, и лишь улыбка, гуляющая по его лицу, выдавала безмерное восхищение. Улыбка эта подвигла капитана на новые подвиги. Он встал у мраморно-белых ног Уинзера и указал на израненные запястья.

– Далее, эти раны оставлены не турецкими наручниками, – в голосе консула не слышалось и намека на шутку. – Турецкие наручники видны сразу, потому что они более человечные, причиняют меньше вреда заключенному. Капитан предполагает, что нашего друга арестовали в другой стране, а потом он то ли бежал, то ли ему предложили покинуть эту страну. Капитан хотел бы знать, не числится ли за нашим другом преступлений, совершенных до того, как он прибыл в Турцию. А также не совершены ли эти преступления под действием алкоголя. Он хотел бы помочь вам в этом расследовании. Он очень уважает методы английской полиции. Он говорит, что нет такого преступления, которое он и вы на пару не смогли бы раскрыть.

– Скажите ему, что я очень польщен, пожалуйста, Гарри. Всегда приятно раскрыть преступление, даже если это всего лишь самоубийство. Однако в части преступлений, совершенных нашим другом в других странах, я должен его разочаровать. По всем документам наш друг кристально чист.

Перевод последней тирады прервали гулкие удары в стальную дверь. Директор больницы поспешил ее открыть, и в морг ввалился усталый курд с ведром льда и клизменной трубкой. Сунул один конец трубки в ванну, засосал второй, и талая вода полилась из ванны на пол и по канавкам в полу – к канализационному стоку. Курд вывалил свежий лед в ванну и удалился. Консул метнулся за ним, согнувшись пополам, зажимая рот рукой.

– Я не бледный. Это освещение, – хрипловатым шепотом заверил он Брока, когда вернулся.

Возвращение консула, видимо, разозлило мэра, потому что он вдруг начал возмущаться на ломаном английском. Крепко сложенный, с фигурой камнетеса, говорил он яростно, словно обращаясь к группе забастовщиков, размахивая могучими руками, указывая то на труп, то на забранное решеткой окно, за которым лежал вверенный ему город.

– Наш друг быть самоубийца, – негодующе прокричал он! – Наш друг быть вор. Это не наш друг. Он украсть наша лодка. Он плавать на лодке мертвый. Он быть алкоголик. В лодке быть также бутылка виски. Пустая. Какой пистолет проделать такую дыру? – риторически вопросил он, ткнув мясистым пальцем в размозженную голову бедняги Уинзера. – В этом городе, пожалуйста, у кого быть такие большие пистолеты? Ни у кого. Мы иметь только маленькие пистолеты.

Это быть английский пистолет. Этот англичанин напиваться, красть нашу лодку, стрелять в себя. Алкоголик. Самоубийца. Все.

Брок, не поведя и бровью, все с той же доброй улыбкой наблюдал за этим взрывом эмоций.

– Я вот думаю, не могли бы мы вернуться чуть назад, Гарри, – предложил он. – При условии, что вы пришли в себя.

– Как вам будет угодно, – с тяжелым вздохом ответил консул, промокнув рот бумажной салфеткой.

– Как мы слышали, наш друг прилетел сюда внутренним пассажирским рейсом из Стамбула, а потом приехал из Даламана на общественном автобусе. Потом застрелился, так? Любопытно узнать, а почему он это сделал? Почему вообще приехал сюда? Хотел встретиться с друзьями? Снял номер в одном из прекрасных отелей города? Где предсмертная записка? Большинство англичан-самоубийц черкают пару строчек перед тем, как уйти из этого мира. Где он взял пистолет? Где теперь этот пистолет? Или они забыли показать его нам?

Внезапно заговорили все: директор больницы, главный врач, капитан и несколько сопровождающих мэра, причем каждый стремился перекричать соседа.

– Предсмертной записки нет, и капитан не рассчитывал ее найти, – переводил консул, вычленяя голос капитана из общего хора. – Человек, который крадет лодку, берет с собой в море бутылку виски и выпивает ее, не в состоянии что-то написать. Вы интересуетесь мотивом. Наш друг был нищим. Был дегенератом. Был сбежавшим преступником. Был извращенцем.