Артур Хейли - Менялы

Почтенное собрание являло собой весьма плачевное зрелище – Паттертон, угрюмый и подавленный уже несколько дней; Хейворд, изможденный, рассеянный и явно на грани нервного срыва; Алекс, злившийся на то, что если бы к нему вовремя прислушались, то ничего подобного бы не произошло, а теперь он оказался действующим лицом в нелепой и трагической истории.

– Через час, а может, и того меньше, – начал Дик Френч, – журналисты набросятся на меня с вопросами о наших сделках с «СуНатКо»! Я должен знать официальную точку зрения.

– А нельзя ли признать факт задолженности «Супранэшнл» и этим ограничиться? – предложил Хейворд.

– Среди журналистов будут опытные экономические обозреватели, которые прекрасно разбираются в банковском деле. И вот каким будет их второй вопрос: как могло получиться, что ваш банк предоставил колоссальную ссуду – кстати, деньги ваших вкладчиков – в одни руки?

– Это не правда! – рявкнул Хейворд. – Ссуда была распределена между «Супранэшнл» и пятью дочерними компаниями.

– Когда я буду это утверждать, – откликнулся Френч, – сделаю вид, что искренне в это верю. – Он придвинул к себе блокнот. – Ладно, давайте по делу. Шила в мешке все равно не утаишь, так что надо постараться подать информацию как можно мягче, безболезненнее.

– Прежде чем мы продолжим, – сказал Хейворд, – должен вам напомнить, что мы не единственный банк, которому «Супранэшнл» не выплатила долг. В таком же положении «Ферст Нэшнл Сити», «Бэнк оф Америка» и «Чейз Манхэттен».

– Но каждый из них стоит во главе консорциума, – заметил Алекс, – что позволит им разделить убытки с другими банками. Мы же пошли на самые крупные расходы – и все присутствующие это прекрасно понимают. – Не было смысла добавлять, что он предупреждал руководство банка, включая совет директоров, об опасности, если не сказать о противозаконности, подобного риска. Слишком горькими были бы сейчас эти слова.

Они выработали заявление, в котором признавалось тесное финансовое взаимодействие между «Ферст меркантайл Америкой» и «Супранэшнл» и выражалась некоторая озабоченность сложившимися обстоятельствами.

Дик Френч получил исключительные полномочия на ведение всех переговоров с прессой от имени банка. Френч предостерег:

– Журналисты будут добиваться личных встреч с каждым из вас. Если не хотите разночтений, всех направляйте ко мне и предупредите об этом своих сотрудников.

В тот же день Алекс Вандерворт снова засел за план реорганизации банка на случай чрезвычайных обстоятельств.

– Это отвратительно, – заявила Эдвина Д'Орси, – что банк, оказавшийся в трудном положении, становится объектом пересудов, Она листала газеты, разложенные на столе в комнате для совещаний, примыкавшей к кабинету Алекса Вандерворта. Это происходило в четверг – на следующий день после того, как Дик Френч сделал заявление прессе.

Заявление было также передано в вечерних и в утренних теленовостях.

– Чего я опасаюсь, – сказала Эдвина, – так это пагубного эффекта всей этой шумихи.

– Я тоже, – признался Алекс Вандерворт. Алекс уже назначил на сегодня стратегическое совещание. На него были приглашены управляющие отделениями банка, так как в случае недоверия к «ФМА» в первую очередь пострадают его филиалы.

Одна из задач сегодняшнего заседания заключалась в том, чтобы довести до сведения всех представителей администрации, какие действия следует предпринять в случае внезапного кризиса, и отладить механизм взаимодействия между отделениями.

– На сегодня все, – сказал Алекс, закрывая совещание. – Завтра соберемся в это же время.

Но этого не произошло.

На следующее утро, в пятницу, в 10.15, управляющий тайлерсвилльским отделением позвонил в административный центр и попросил срочно соединить его с Алексом Вандервортом.

Когда управляющий Фергус В. Гатвик представился, Алекс напряженно спросил:

– Что случилось?

– Бегут клиенты, сэр. Полно народу – больше ста наших постоянных вкладчиков выстроились в очередь с расчетными и чековыми книжками, очередь постоянно растет. Они снимают все подчистую, до последнего цента. – Управляющий старался говорить спокойно, но голос его выдавал тревогу.

Алекс похолодел. Для любого банкира не было ничего страшнее массового бегства клиентов; именно этого-то в течение последних нескольких дней Алекс, как и другие руководители банка, опасался больше всего. Бегство означало всеобщую панику, возобладавшее стадное чувство и полную утрату доверия к банку. Но что ещё хуже – бегство из одного отделения, как только весть о нем распространится, могло перекинуться на остальные филиалы «ФМА» с быстротой степного пожара, и тогда с бедой уже не справиться – это грозило катастрофой. Ни одному банку, даже самому крупному и процветающему, не хватит наличных, чтобы вернуть вклады большинству вкладчиков одновременно. А потому, если клиенты будут продолжать бежать, резервы наличных вскоре исчерпаются и «ФМА» придется закрыть свои двери, быть может, навсегда.

Сейчас первоочередная задача – уверить тех, кто хочет вернуть свои деньги, в том, что они их получат. Во-вторых, необходимо локализовать очаг заболевания.

Давая распоряжения управляющему, Алекс был немногословен:

– Фергус, вы и все ваши сотрудники ведите себя так, будто ничего особенного не случилось. Без разговоров выплачивайте любую требуемую сумму. И никакого озабоченного вида. Вы должны выглядеть жизнерадостным.

– Это будет нелегко, сэр. Я постараюсь.

– Одних стараний мало. Сейчас в ваших руках судьба всего банка.

– Да, сэр.

– Мы окажем вам помощь максимально быстро. Что у вас с наличными?

– В хранилище около ста пятидесяти тысяч долларов, – ответил управляющий. – Продержимся час, не больше.

– Наличные подоспеют, – заверил его Алекс. – А пока вынесите деньги из хранилища и разложите их на столах и стойках так, чтобы они были у всех на виду. И идите в зал, к клиентам. Говорите с ними. Убеждайте в том, что дела банка в прекрасном состоянии, несмотря на газетные публикации, и обещайте, что каждый получит свои деньги.

Алекс повесил трубку. И тут же позвонил главному экономисту банка Строгану по другому телефону.

– Том, – сказал он, – в Тайлерсвилле беда. Им нужна помощь и наличные, срочно. Чрезвычайный план номер один должен быть приведен в исполнение.

Тайлерсвилль являл собой нечто среднее между деревней и бойким торговым городком, на который постепенно наползал большой город.

Местные жители и без того с недоверием относились к крупному бизнесу, в том числе и к банкам. Да тут ещё масла в огонь подлил здешний болтливый почтальон. В четверг, вручая адресату письмо или посылку, он неизменно сообщал: «Слыхали, „Ферст меркантайл Америкен“ обанкротился? Говорят, что если кто к завтрашнему дню не заберет оттуда свои денежки, то останется с носом».