Артур Хейли - Перегрузка

– Назови мне снова эту компанию, – попросил Ним.

– “Кил”. Это что-то значит для тебя?

– Да, кое-что значит, – медленно проговорил Ним, размышляя. Да, почти наверняка Лютер Слоун был замешан в краже газа. Хотя Карен и не догадывалась ни о чем, ее слова о “линиях, идущих к счетчикам”, о многом говорили. И еще ссылка на “Кил электрикал энд гэс контрактинг”, этих широкомасштабных воров энергии, уже разоблаченных. Гарри Лондон все еще проводил расследование по этому делу. О чем же он только недавно докладывал? “Есть куча новых случаев, таких же, как и при расследовании дела “Кил”. Лютер Слоун мог быть среди этих “новых”.

Ним был подавлен. Если допустить, что его предположение верно, почему отец Карен делал это? Да по самой обычной причине – из-за денег. И скорее всего Ним знал, куда шли эти деньги.

– Карен, – сказал он. – Если дело обстоит так, как я думаю, то это действительно очень серьезно для твоего отца, и я не уверен, что смогу сделать что-то.

Он отдавал себе отчет, что рядом сидят его подчиненные. Конечно, они стараются показать, что не слушают, но это ничего не значит.

– В любом случае я ничего не смогу сделать сегодня, – сказал Ним. – Но утром я все выясню и потом позвоню тебе. Извини, у меня в кабинете совещание, – последней фразой он хотел хоть как-то объяснить Карен причину сухости своего тона.

– Ой, я виновата, Нимрод, – воскликнула Карен, – мне не следовало беспокоить тебя.

– Нет, – заверил он ее. – Ты можешь беспокоить меня в любое время. И завтра я сделаю, что могу.

Когда дискуссия об обеспечении нефтью продолжилась, Ним пытался сосредоточиться на том, что говорилось, но несколько раз ловил себя на мысли, что ничего не слышит. Неужели жизнь, которая уже швырнула так много подлых шаров в Карен, приготовила еще один?

Снова и снова, иногда во время сна, иногда наяву, воспоминания преследовали Георгоса Уинслоу Арчамболта.

Это были воспоминания о том далеком летнем дне в Миннесоте, вскоре после того, как Георгосу исполнилось десять лет. Во время школьных каникул он отправился погостить в одну деревенскую семью, он не помнил точно, почему и как это произошло. Маленький сын хозяев и Георгос решили истреблять грызунов и пошли в старый амбар. Они жестоко убили несколько крыс, пронзая их граблями с острыми зубцами, и вот одна большая крыса была загнана в угол. Георгос помнил светящиеся глаза-бусинки животного. Когда мальчики приблизились, крыса в отчаянии подпрыгнула и вонзила свои зубы в руку сына хозяев. Он вскрикнул. Но крыса продержалась лишь секунды, потому что Георгос размахнулся своими граблями и сбил ее на пол, а затем добил.

Из этого эпизода ярче всего запомнился Георгосу тот дерзкий поступок крысы перед неотвратимым концом.

Теперь, в своем укрытии в Норд-Касле, он ощущал сходство с этой крысой.

Прошло почти восемь недель с тех пор, как Георгос стал скрываться. Когда он оглядывался назад, его удивляло, как давно это началось. Он не ожидал протянуть так долго, особенно после разоблачения его самого и “Друзей свободы”, последовавшего за взрывами в отеле “Христофор Колумб”. Описания внешности Георгоса и его фотографии, найденные в доме на Крокер-стрит, появились в газетах и на телевидении. Он знал из сообщений новостей, что массовая полицейская облава прошла в Норд-Касле и в других районах города. С тех пор как он ушел в подполье, он каждый день ждал, что его обнаружат, что квартира, где он укрывается, будет окружена.

Этого не произошло.

Вначале, когда счет шел на часы и дни, главным ощущением Георгоса было облегчение. Затем, когда дни переросли в недели, он начал задумываться, возможно ли возрождение “Друзей свободы”. Смог бы он собрать новых последователей, чтобы заменить погибших Уэйда, Юта и Феликса? Смог бы получить деньги, установить внешнюю связь, которой займется новый Бердсон? Удастся ли им возобновить войну против ненавистного врага в лице истеблишмента?

Несколько дней он с наслаждением обдумывал эту идею. Затем, взвесив реальные трудности, с неохотой отбросил ее.

Ничего он больше не мог. Никакого пути к возрождению “Друзей свободы” не было. И для него самого последние недели были всего лишь неожиданной отсрочкой приведения в исполнение приговора, отсрочкой неотвратимого.

Георгос знал, что находится в конце своего пути.

На него охотились все правоохранительные органы, и они будут продолжать охотиться, пока он жив. Его имя и лицо были известны, его руки, поврежденные химикатами, были описаны. Вопрос только в том, сколько пройдет времени, прежде чем кто-нибудь где-нибудь узнает его. У него не осталось запасов и надежды на помощь, ему некуда было идти. И, что самое ужасное, деньги, которые он взял с собой в свое укрытие, почти кончились. Он видел только один выход из положения: он может обмануть преследователей, демонстративно покончив с собой.

Он вознамерился именно так и сделать. Подобно той крысе он даст еще одно, последнее сражение и, если потребуется, умрет, как и жил, воюя против ненавистной системы. Георгос решил: он взорвет важнейшую часть электростанции “ГСП энд Л”. Именно таким путем можно было добиться максимального эффекта. Его планы вырисовывались. В их основу ложились те акции, которые он намеревался предпринять с помощью других борцов за свободу до того, как подвернулась идея Дейви Бердсона о взрывах на собрании НИЭ. Теперь Георгос восстанавливал первоначальный план, хотя ему и придется осуществить его в одиночку. Прежде всего ему нужны были колеса. Он бросил красный грузовик службы противопожарной безопасности, потому что его засекли. Теперь грузовику требовалась замена.

О покупке автомобиля каким-либо путем не могло быть и речи. Во-первых, это было слишком рискованно. Во-вторых, у него не хватило бы денег, потому что основная часть средств из кассы “Друзей свободы” осталась в доме на Крокер-стрит. Так что единственной возможностью было вернуть свой “фольксваген”, который, возможно, еще не был обнаружен этими свиньями.

Он держал свой фургон в частном гараже неподалеку от Крокер-стрит. Осознавая весь риск, но стремясь опередить полицию, Георгос пошел в гараж в то же утро, стараясь идти в основном переулками.

Он добрался без происшествий, заплатил владельцу гаража то, что был должен, и вывел оттуда фургон. Никто не задавал ему вопросов, и никто не останавливал его на обратной дороге в Норд-Касл. Уже к середине утра “фольксваген” был надежно спрятан в запирающемся гараже, примыкающем к тому дому, где он скрывался.

Ободренный успехом, Георгос рискнул выбраться из дома после того, как стемнело, чтобы купить продуктов и вечерний выпуск “Калифорния экзэминер”. Из газеты он узнал, что репортер по имени Нэнси Молино дала описание его “фольксвагена” и что полиция ищет его. На следующий день в газетах появилась заметка, из которой следовало, что полиция побывала в гараже всего через полчаса после того, как Георгос его покинул.