Артур Хейли - Сильнодействующее лекарство

– Но ведь болезнь Альцгеймера и нормальный процесс старения между собой не связаны? – спросил его Сэм.

– На первый взгляд нет, но бывают случаи, когда они как бы накладываются друг на друга.

Пит-Смит задумался, и Селия почувствовала, что он пытается как можно проще выразить свою мысль, что было, очевидно, не так-то легко.

– Случается, что больной, страдающий этим заболеванием, рождается с патологическими изменениями в ДНК, где содержится закодированная генетическая информация. Но бывает, что человек с практически нормальной ДНК сам изменяет ее, разрушая естественную окружающую среду, собственный организм. Какое-то время с этим борется сама ДНК с помощью как бы встроенного в нее защитного механизма, но, по мере того как мы стареем, защитная система ослабевает и наконец отказывает полностью. Мои исследования направлены, в частности, на выяснение причины ослабления этой защитной функции…

Когда Пит-Смит закончил свои объяснения, Селия заметила:

– Вы прямо-таки прирожденный учитель. Вам, наверное, нравится преподавать?

Пит-Смита это замечание озадачило.

– Работая в университете, естественно, приходится и преподавать. А вообще-то мне это нравится.

«Вот и еще одна грань интересного человека», – подумала Селия.

– Мне становится понятна суть проблемы, – сказала она. – Но как далеко вы находитесь от желаемых ответов?

– Возможно, расстояние измеряется в масштабе световых лет. А может быть, до них рукой подать. – Лицо Пит-Смита вновь озарила улыбка. – Тут уж приходится идти на риск тем, кто предоставляет субсидию.

Метрдотель принес меню, и они прервали разговор, чтобы сделать заказ.

Когда с этим было покончено, Пит-Смит сказал:

– Надеюсь, вы посетите мою лабораторию. Там мне будет легче объяснить суть моей работы.

– Мы рассчитывали на такое приглашение, – ответил Сэм. – Давайте отправимся туда сразу после завтрака. Пока они ели, Селия спросила:

– Доктор, скажите, а каково ваше положение в Кембриджском университете?

– Мое официальное звание – лектор. Это примерно то же самое, что ассистент профессора в Америке. По существу, это означает, что мне предоставлена лаборатория в здании биохимического факультета, у меня есть лаборант, который мне помогает, и я волен заниматься исследовательской работой по собственному выбору. Волен, конечно, в том случае, если смогу заручиться финансовой поддержкой, – добавил он.

– Теперь что касается субсидии, – сказал Сэм. – Насколько я помню, речь шла о сумме в шестьдесят тысяч долларов.

– Да. Причем эти деньги распределяются на три года и фактически составляют минимум, без которого я не смогу приобрести необходимое оборудование и животных, оплачивать работу трех лаборантов и проводить эксперименты. На мои личные потребности практически ничего не остается, – криво усмехнувшись, добавил Пит-Смит.

– Как бы там ни было, а сумма немалая, не так ли?

– Да, именно так, – мрачно кивнул Пит-Смит. В действительности же все было совсем наоборот. И Сэм и Селия прекрасно знали, что шестьдесят тысяч долларов фактически составляли пустяк в сравнении с ежегодными затратами на научные исследования, осуществляемые крупными фармацевтическими компаниями, в том числе и «Фелдинг-Рот». Вопрос заключался в другом: действительно ли проект доктора Пит-Смита сулил настолько ощутимые коммерческие выгоды в будущем, чтобы оправдать подобное капиталовложение?

– У меня создалось впечатление, – заметила Селия, обращаясь к ученому, – что вы действительно полностью поглощены проблемой болезни Альцгеймера. У вас что, есть какая-то особая причина для такого интереса?

Молодой ученый не нашелся сразу что ответить. Затем, взглянув прямо в глаза Селии, сказал:

– Миссис Джордан, моей матери шестьдесят один год. Я ее единственный сын, поэтому неудивительно, что мы всегда были очень близки. Она уже четыре года страдает болезнью Альцгеймера, и ее состояние становится все более тяжелым. Мой отец делает все, что в его силах, ухаживая за ней, да и я сам навещаю ее каждый день. К несчастью, она не имеет ни малейшего представления, кто я такой.

Биохимический факультет Кембриджского университета, располагавшийся в трехэтажном кирпичном здании в стиле позднего английского Возрождения, выглядел уныло и довольно невзрачно.

Находился факультет на Теннискорт-роуд – скромной улице, где не было никаких теннисных кортов. Мартин Пит-Смит, который прибыл на их встречу на велосипеде – оказалось, это весьма распространенный способ передвижения в Кембридже, – энергично крутил педалями впереди, а Селия и Сэм следовали за ним в «ягуаре».

У входа на факультет, где они снова встретились, Пит-Смит заметил:

– Мне кажется, вас следует предупредить, чтобы вы потом не особенно удивлялись: условия, в которых мы здесь работаем, наилучшими не назовешь. Слишком много народу и слишком мало места, – вновь быстрая улыбка, – и постоянная нехватка средств. Многие, побывав у нас впервые, поражаются, как здесь вообще можно работать!

Несмотря на это предупреждение, несколько минут спустя Селия была прямо-таки шокирована. Улучив минуту, когда Пит-Смит оставил их наедине, она шепнула Сэму:

– Здесь просто ужасно – прямо как в темнице! Как можно в таких условиях чего-то добиться?

Лаборатория помещалась в подвале. Коридоры выглядели мрачно. Несколько примыкавших к ним маленьких комнат казались грязными, неубранными и были забиты старыми приборами. Наконец они оказались в лаборатории, не больше кухоньки в каком-нибудь маленьком доме. Пит-Смит сказал, что в его распоряжении есть еще одно такое же помещение, которое к тому же он делил с другим лектором, занимавшимся здесь собственными исследованиями.

Пока они разговаривали, через комнату то и дело приходил коллега Мартина со своим помощником, что затрудняло беседу.

Лаборатория была тесно уставлена видавшими виды деревянными столами с газовыми горелками и электрическими розетками, причем последние казались смонтированными на живую нитку, что представлялось даже опасным, если учесть количество переходников и вилок. Вдоль стен стояли грубо сколоченные полки, битком набитые книгами, всевозможными бумагами и, по-видимому, вышедшим из употребления оборудованием. Селия обратила внимание на несколько старомодных реторт. Ей приходилось иметь дело с такими же девятнадцать лет назад, когда она сама занималась химией. Часть длинного стола была организована в некое подобие рабочего места. Рядом стояло жесткое виндзорское кресло. Картину дополняли несколько грязных кружек. На одном из столов стояло несколько проволочных клеток с крысами – всего их было штук двадцать.