Георг Эберс - Уарда. Любовь принцессы

– Искусство принадлежит богам, я ничего не в состоянии сделать и владею своими инструментами едва ли с большею уверенностью, чем скульптор, осужденный работать во мраке.

– Точно слепой Резу, рисовавший лучше всех одаренных зрением художников храма, – заметил, смеясь, Пентаур.

– Я могу делать лучше или хуже других, но так, как они – никогда.

– В таком случае мы должны довольствоваться твоим «лучшим», которым я и пришел воспользоваться.

– Разве ты болен? – спросил Небсехт.

– Хвала Исиде, я чувствую себя таким сильным, что мог бы вырвать с корнем пальму. Но я хотел попросить тебя посетить сегодня вечером одну больную девушку. Царевна Бент-Анат…

– Царское семейство имеет своих лекарей.

– Дай же ты мне договорить! Царевна Бент-Анат переехала лошадьми одну девочку, и, кажется, бедное дитя сильно изувечено.

– Вот оно что! – протяжно произнес ученый. – В городе, или здесь, в некрополе?

– Здесь, но она всего лишь дочь парасхита.

– Парасхита? – переспросил Небсехт и снова сунул своего кролика под стол. – В таком случае я иду.

– Чудак, кажется, ты ожидаешь найти что-нибудь необыкновенное у нечистых.

– Это уж мое дело. Но я пройду туда. Как зовут парасхита?

– Пинем.

– С ним ничего нельзя будет сделать, – пробормотал ученый. – Впрочем, как знать…

С этими словами он встал, откупорил плотно закрытый флакончик и намазал пропитанной стрихнином [21] Мы позволили себе упомянуть стрихнин, который, однако, вряд ли был известен египтянам. кисточкой нос и губы кролика, который сразу перестал дышать. Потом он положил его в ящик и сказал:

– Я готов.

– Но в этой грязной одежде ты не можешь выйти из дому.

Небсехт согласно кивнул, вынул чистую одежду и хотел надеть ее поверх прежней. Но Пентаур не допустил этого и сказал, смеясь:

– Прежде всего нужно снять рабочее платье. Я помогу тебе. Но, клянусь богом Бесом [22] Бес – первоначально бог одежды, позднее бог семьи, веселья, женского туалета. Изображался в образе уродливого бородатого и кривоногого пигмея. Считалось, что женщинам он приносит победу в любви, а мужчинам – в сражении. Ему приписывается арабское происхождение. , ты, как луковица, закутан в несколько оболочек.

Среди товарищей Пентаур имел репутацию большого насмешника. Его громкий голос гулко разнесся по тихой комнате, когда он убедился, что его друг собирался надеть на себя еще одно одеяние поверх двух прежних. Небсехт засмеялся вместе с ним и сказал:

– Теперь я знаю, почему одежда казалась мне такою тяжелою, и в полдень я почувствовал невыносимый жар. Выйди на минуту из комнаты, пока я буду переодеваться, и, пожалуйста, пошли спросить у главного жреца Амени, могу ли я отлучиться?

– Он поручил мне послать лекаря к парасхиту и добавил, что с его дочерью следует обращаться как с царицей.

– Амени? А разве он знал, что речь идет всего лишь о дочери парасхита?

– Разумеется.

– Ну, после этого я готов поверить, что с помощью заклинаний можно вправлять вывихнутые члены. Ты знаешь, что я не имею права ходить один к больным. Мой язык слишком неповоротлив для того, чтобы произносить священные изречения и вымогать у умирающих богатые пожертвования храму. Сходи к пророку Гагабу и попроси, чтобы он отпустил со мною пастофора [23] Высшая категория непосвященных жрецов, к которой принадлежали и лекари. Тета, чаще всего сопровождающего меня при посещении больных.

– Вместо слепого старика я скорее взял бы молодого помощника.

– Конечно, я был бы доволен, если бы он сам остался дома, а его язык пополз за мной, словно уж или улитка. Голова и сердце у него не имеют никакой связи с говорильным органом, и этот человек подобен быку, молотящему зерна [24] Изображения на стенах гробниц свидетельствуют, что в древнем Египте и в Палестине зерно молотили с помощью волов. Нередко это делалось при помощи нагруженных саней, к полозьям которых прикреплялись полукруглые пластины. .

– Это правда, – сказал Пентаур, – я недавно сам видел, как этот старик распевал у постели больного священные гимны и украдкой считал финики, которых ему дали целый мешок.

– Он неохотно пойдет к парасхиту, потому что парасхит беден, и он скорее взял бы в руку вон ту семью скорпионов, чем принял кусок хлеба из рук нечистого. Скажи ему, чтобы он зашел за мною и выпил мое вино. У меня есть запас его еще на три дня. При такой жаре оно туманит мне взор. В северной или южной части Города мертвых живет парасхит?

– Кажется, в северной. Тебе покажет дорогу Паакер, лазутчик царя.

– Он? – засмеялся ученый. – Да что сегодня за день по календарю [25] Календари эти сохранились до настоящего времени. Наиболее полный – на папирусе Солье IV. В храмах сохранились календари праздников, самый полный из них – в Мединет-Абу. ? С дочерью парасхита велят обращаться как с царевной, а лекарю дают в проводники лазутчика фараона! Мне надо было оставить всю одежду.

– Ночь теплая, – сказал Пентаур.

– Но у Паакера весьма странные привычки. Позавчера меня призывали к одному бедняге, которому он переломил ключицу своей палкой. Будь я лошадью царевны, я охотнее помял бы его, чем бедную девушку.

– Да и я тоже, – сказал, смеясь, Пентаур и вышел из комнаты просить второго пророка храма, Гагабу, бывшего и старшим над лекарями в Доме Сети, чтобы он дал Небсехту в помощники для пения священных гимнов слепого пастофора Тета.

Пентаур знал, где ему найти высокопоставленного жреца, потому что он сам был приглашен на пир, который Гагабу устроил в честь двух ученых, переведенных в Дом Сети из высшей школы в Хенну [26] Хенну – город близ первого порога Нила, неподалеку от границы Нубии, где еще в древности находилась знаменитая школа жрецов. .

На открытом, окруженном пестро расписанными деревянными колоннами и освещенном многочисленными лампами дворе сидели в два длинных ряда, на удобных креслах, пирующие жрецы. Перед каждым стоял столик, и проворные слуги разносили кушанья и напитки, которыми были переполнены столы, сооруженные посреди двора. Гостям подавали филейные части газелей [27] Газелей приручали, как домашних животных. Мы встречаем их на изображениях стад, принадлежащих богатым египтянам. Описание пиршества жрецов создано на основе картин, сохранившихся на стенах ряда гробниц. , жареных гусей и уток, паштеты с мясом, артишоки, спаржу и другие овощи, разные печенья и сладости, а также дорогие вина разных сортов, всегда в избытке хранившиеся в обширных амбарах [28] В Египте подвалы теплые, вино обычно хранили в затененных и хорошо проветриваемых складах. храма Сети.

С некоторыми переменами блюд слуги подавали гостям металлические тазы для омовения рук и куски тонкого полотна.