Владимир Малик - Тайный посол. Том 1

Барс еще не видел человека. Потянулся, зевнул, широко раскрыв зубастую пасть, а потом облизнулся тонким розовым языком. Только после этого понюхал воздух, ступил несколько шагов вперед – и встретился взглядом с напряженными серыми глазами… Остановился, присел на задние лапы, словно раздумывая, что за удивительное существо перед ним. Потом, очевидно, решил, что это добыча, которая может насытить пустой желудок, – его уже второй день не кормили, и он чувствовал жгучий голод. Правда, человек – опасный враг. Барс это знает. Во всяком случае, не заяц и не косуля. Даже не горный баран. Но выбирать не из чего. Голод донимает все сильнее, и барс прищуривает узкие желтые глаза, чтобы лучше рассчитать прыжок.

Мускулы Арсена тоже напряглись. Он начал медленно поднимать вверх грязные руки с закрученными длинными ногтями, похожими на когти хищника.

Тихо забренчали цепи. Зверь настороженно поднял уши, встревоженный подозрительным, незнакомым звуком.

С галереи донеслось взволнованное дыхание Гамида и Ферхада. Арсен на миг искоса взглянул вверх и уловил злорадство в глазах Гамида. Спахия заранее смаковал кровавую битву зверя и человека.

Барс напрягся, готовясь к прыжку. Но прыгнуть не успел. На нижней, закрытой галерее вдруг послышался топот ног, смех и визг. С грохотом распахнулась дверь. Из нее быстро выбежала молоденькая девушка в цветастых шароварах. От быстрого бега ее лицо разрумянилось, пушистая черная коса развевалась за спиной. За нею, смеясь, выскочила младшая, более хрупкая, и бросилась догонять убегавшую.

Гамид и Ферхад подскочили с мест, в испуге закричали:

– Назад! Назад!

– О Аллах экбер [57] Аллах экбе́р (тур.) – великий Аллах. , спаси их!

Девушки увидели барса – остановились: смертельный страх прозвучал в их пронзительном крике. Потом бросились назад, но младшая споткнулась, упала под ноги подружке, и обе покатились по земле.

Барс теперь не раздумывал, на кого напасть. Конечно, на того, кто убегает, а не на того, кто решительно ждет нападения. В воздух взметнулось пятнисто-желтое тело.

На галерее заверещал Гамид. Ферхад перевесился через перила вниз и тоже исторг хрипловато-дикий крик.

Арсен не успел обдумать своих действий. Какая-то внутренняя сила быстро бросила его вперед, когда зверь был в воздухе. Тела столкнулись. Удар – и барс покатился по земле. Но зверь молниеносно вскочил и, поняв, что ему не избежать схватки с нападавшим, сразу прыгнул на него. Пасть зверя хищно оскалилась. Блеснули острые клыки.

Арсен протянул вперед скованные кандалами руки. Барс, вместо того чтобы вцепиться зубами и когтями в живое тело, ударился грудью о холодный металл. И сразу же цепь обвилась вокруг его шеи, изо всех сил сдавила горло.

Зверь дико заревел, заметался, стараясь когтями достать врага. Чтобы не дать ему возможности порвать грудь, Арсен, нагнувшись, подался назад. Барс захрипел, забил задними лапами о землю. Передними рвал цепь, но освободиться из петли не мог. Она все сильнее врезалась ему в шею. Барс делал отчаянные усилия, чтобы дотянуться лапами до груди человека, и когда это ему удавалось, летели клочья одежды, обагренные кровью.

Но Арсен больше не отступал. Напрягал все силы, чтобы еще туже затянуть металлическую петлю.

Хряснули кости. Зверь взвыл, дернулся и замолк. Опустились передние лапы. Из пасти перестало вырываться тяжелое хрипение. Тело хищника обмякло, отяжелело…

Но победитель все еще боялся ослабить усилия: барс – живучий зверь, даже полузадушенный, он может в последний миг нанести смертельный удар.

Наконец руки не выдержали нечеловеческого напряжения. Цепь отпустила сдавленную шею зверя, и барс упал на землю.

Обессиленный, тяжело дыша, Арсен оперся спиной о ствол ореха. Перед глазами плыли желтые круги, ноги дрожали. Хотелось упасть и забыться.

Но он заставил себя стоять: к нему приближались девушки. Впереди – старшая, за ней – младшая. Как ни было плохо Арсену, все же он не мог не заметить, что подобной красавицы, как эта, шедшая впереди, ему никогда в жизни не приходилось встречать. Ей было не больше шестнадцати лет – пора, когда девушки, особенно на юге, пышно расцветают. Легкая серая одежда облегала ее стройную фигурку. Лицо, продолговатое, нежное, еле покрыто легким весенним загаром. Затененные длинными черными ресницами глаза казались и синими, и темными одновременно.

Девушка остановилась в нескольких шагах и, все еще дрожа от страшного потрясения, забыв, что стоит перед чужим мужчиной с открытым лицом, тихо промолвила:

– Благодарю. Ты спас нас, батыр!

Арсен заметил, что, кроме благодарности, в ее взгляде мелькнули удивление и невольное отвращение. Ему стало мучительно стыдно за свои грязные руки с огромными ногтями, за нечесаные, сбившиеся патлы, за рваную одежду и тяжелый дух, шедший от его давно не мытого тела. Арсен еще не привык чувствовать себя вещью другого человека, а потому не мог допустить мысли, что эта девушка смотрит на него не как на равного себе, а как на животное, принадлежащее ей или членам ее семьи.

Она стояла перед ним и благодарила за спасение, а он готов был провалиться сквозь землю, понимая, каким никчемным, грязным и даже мерзким казался девушке, хотя и спас ее от смерти.

– Я рад, что все кончилось для вас благополучно, джаным [58] Джаны́м (тур.) – милая, дорогая. , – сказал Звенигора хрипло, от слабости и волнения с трудом подбирая турецкие слова. – А для меня…

– Для тебя тоже, – сказала младшая. – Скажи ему, Адике.

– Конечно, – взволнованно произнесла синеглазая. – Хатче правду говорит. Хатче – любимица отца, нашего и твоего хозяина. Она попросит – и ты станешь свободным человеком.

– Ну, это еще как сказать, – мрачно ответил Звенигора. – Хозяин, наверное, думает иначе…

Внизу резко распахнулась дверь. Выскочил перепуганный Осман, а за ним выбежали Гамид и Ферхад. Толстое одутловатое лицо спахии посерело от страха. Он кинулся к Хатче, обнял дочку:

– Хатче, дорогая моя, ты жива? Слава Аллаху, что спас тебя…

– Это он спас нас, отец. – Хатче показала пальцем на невольника. – Этот несчастный…

Гамид поднял голову. Два взгляда, как две сабли, скрестились на долгую минуту в напряженной тишине. Арсен заметил, как что-то мелькнуло в мутных воловьих глазах спахии, словно там на мгновенье приоткрылась какая-то темная заслонка.

– Ты заслужил смерть, гяур, – сказал Гамид после долгого раздумья. – И ты прекрасно это знаешь…

– Отец! – Хатче вцепилась в его руку. – Прошу тебя! Ради меня и Адике прости его! Пусть живет!..

Гамид погладил дочку по голове и закончил свою мысль, будто и не слышал слов Хатче:

– Однако своей храбростью ты спас мою любимую дочь, невесту высокочтимого Ферхада. – Тот важно кивнул головой и выпятил округлый подбородок. – А также Адике… Только благодаря такому поразительному поступку я дарую тебе жизнь. Но не волю!.. Ты и дальше останешься моим рабом. И если проявишь непослушание, я припомню тебе все старое. А сейчас благодари Хатче и Адике. Это из-за их детской выходки ты остался живым, гяур!