Барбара Картленд - Влюбленные беглецы

Марина так увлеклась уборкой, что обратила внимание на время лишь только после того, как большинство ее добровольных помощников разошлись по своим делам.

– Интересно, и куда запропастился мой муж? – спросила она, откидывая со лба локоны. – Что его могло задержать?

– Вечернее представление, – ответила одна из женщин. – Оно начинается в семь часов. Он вернется не раньше, чем оно закончится.

– Точно, – вступила в разговор еще одна цыганка. – У нас не хватает рабочих, и Хандрати никогда никого не отпус­кает до тех пор, пока животных не накормят, не напоят и не запрут на ночь.

– А что у тебя с едой? – спросила одна из женщин. – Твоя кладовка пуста.

– Я совсем забыла, – смутилась Марина.

Еще один ребенок, которому пообещали франк за по­мощь, отправился в деревню и вернулся через полчаса с мо­локом, маслом, яйцами, небольшим куском телятины, длин­ным французским батоном.

Сковорода, кастрюля и чайник были куплены все у той же Ма Джонсон.

Было уже около десяти вечера, когда Марина в изнеможе­нии рухнула на кровать. Затекшая спина ныла, ладони горели от едкого мыла, а коленей она вообще не чувствовала. Инте­ресно, что подумала бы Сибил, увидев ее сейчас, еле живую от усталости, сидящую с голыми ногами на цыганской кровати?

И все же у нее было чувство невероятного удовлетворе­ния. Она одна со всем справилась! Она, Марина Мартин, которая за всю свою жизнь всего несколько раз вытерла пыль со стола и пару раз помыла за собой чашку с блюдцем, вычи­стила целый вагончик!

Теперь в помещении стоял запах свежести. Окна блесте­ли, кухня сияла чистотой.

– Я справилась! Я справилась! – пробормотала Марина, сделав над собой усилие, заставила себя подойти к примусу, чтобы начать готовить ужин для Карлоса.

Она добрым словом вспомнила школьные годы и крат­кий курс домоводства. Одна из цыганок принесла ей кероси­на для примуса, другая – большой бидон питьевой воды.

– У нас припасено достаточно, – сказала она. Марина рассылалась в благодарностях, благоразумно ре­шив не предлагать денег за такие услуги. Интересно, проявили бы в подобных обстоятельствах такую же щедрость, пришли бы с такой же готовностью ей на помощь ее друзья, обитающие в Мэйфэре? Неожиданно ей вспомнилось, что пришло время ужина. Господи, она еще не успела даже разбить яйца в тарелку, чтобы сделать омлет, а Карлос должен вот-вот вернуться!

Марина некоторое время прислушивалась, надеясь изда­лека услышать его шаги, однако ей мешал скрип карусели, возвестивший о том, что вечернее представление в самом цир­ке завершилось. Напрягая слух, Марина сидела в полном одиночестве, усталая, чувствуя боль в спине и коленях, однако стоило Карлосу открыть дверь и войти, как она слов­но ожила.

Отвернувшись от примуса, она шагнула к Карлосу, об­вила за шею руками и притянула его лицо к своему. На мгно­вение Карлос крепко обнял ее и, не произнеся ни слова, стал жадно искать губами ее рот. Каким-то шестым чувством Ма­рина поняла, что он тоже валится с ног от усталости.

– С тобой все в порядке? – спросила она.

– Я в полном порядке, – ответил Карлос. – Просто я забыл, что простой тюк соломы может быть таким тяжелым.

В его голосе слышались веселые нотки. – А сейчас позволь мне сообщить тебе, что я проголодался.

– Ужин вот-вот будет готов, – ответила Марина.

Карлос прошел мимо нее в жилой отсек вагончика.

– Боже праведный! – шутливо воскликнул он. – Как тут все изменилось! Ни за что не поверю, что это тот самый вагончик! И ты все это сама?

– Большую часть, – смущенно ответила Марина.

– Дорогая, да ты просто чудо! – воскликнул Карлос. – Я думал, что мне придется тебе помочь в уборке. Как же ты справилась?

Карлос отодвинул тарелку старым как мир жестом человека, который вкусно поел и остался очень доволен обедом.

– Еда была просто замечательная, – сказал он. – Я даже и не думал, что ты превосходная повариха.

Польщенная его похвалой Марина улыбнулась. Ей так хотелось сказать ему, что в последний раз она занималась стряпней еще в школе, да и то лишь несколько месяцев, после чего поклялась себе, что больше никогда в жизни не притронется к кастрюле или сковородке. Однако вместо этого она едва ли не кокетливо ответила:

– С какой стати ты решил, что я – плохая хозяйка? Даже как-то обидно.

– Честно говоря, ты не похожа на хорошую хозяйку, – ответил он. – Кроме того, я видел твои руки.

Марина с удрученным видом протянула их Карлосу.

– В данный момент вид у них не слишком ухоженный, – вздохнула она. – Три ногтя сломаны, ладони саднят от мыла, цыганенок принес его мне из деревни. Такое впечатление, что оно сделано из чистой карболки.

– Так вот почему в вагончике так пахнет больницей! – пошутил Карлос.

– Не смей критиковать меня, – ответила Марина. – Я могу гордиться тем, что навела здесь порядок и чистоту! На­верно, это самое большое дело всей моей жизни!

– А кто раньше убирал за тебя в твоей комнате? – полю­бопытствовал Карлос. – Если не ошибаюсь, ты говорила, что твои родители умерли. Значит, у тебя в комнате убирал кто-то из родственников, или же ты могла позволить себе прислугу?

– У меня очень хорошая работа, и я могла платить за уборку моей комнаты, – с вызовом ответила Марина.

Взяв со стола тарелки, она отнесла их в крохотную ку­хоньку. Вернувшись, она увидела, что Карлос растянулся на кровати и положил руки за голову.

– Я устал, – признался он. – Мне стыдно сознаваться в этом, но дело обстоит именно так. Единственное, в чем ты можешь быть уверена, – сегодня ночью я не стану предпри­нимать попыток соблазнить тебя.

Услышав эти слова, Марина вздрогнула. Она была на­столько поглощена уборкой, заправкой постелей, приготов­лением ужина, что совершенно забыла о том, что здесь, в этом крошечном вагончике, ей предстоит остаться на ночь вместе с мужчиной, который ей не муж и даже не жених. Смутившись, она принялась убирать на место крепившийся к стенке раскладной столик.

– Мне казалось, я нахожусь в обществе джентль­мена.

Карлос весело рассмеялся.

– Ты рассуждаешь как героиня викторианской мелодра­мы. Любовь не нуждается в официальных церемониях.

– Если ты будешь продолжать в том же духе, то я очень скоро пожалею о том, что поехала с тобой, – парировала Марина.

– У тебя не оставалось иного выбора, дорогая, – произ­нес Карлос своим красивым низким голосом. – Кроме того, неужели ты не понимаешь, я ведь просто тебя поддразниваю. Ты же знаешь, я люблю тебя. Клянусь, я никогда не позволю себе ничего такого, чего не хочешь ты. Правда, это будет нелегко – особенно если мы застрянем здесь надолго.

Марина ничего не ответила. Карлос протянул ей руку: