Екатерина Вильмонт - Здравствуй, груздь!

— Пойду вниз покурю.

— Я с вами.

— Федор Васильевич, — она с удовольствием затянулась, — зачем вы сорвали Маку с работы? Мне жаль, из нее со временем мог бы выйти ценный работник, она способная девочка, пока, конечно, опыта мало…

— Честно?

— Хотелось бы.

— Она говорит, что вы к ней придираетесь.

— Я? Придираюсь? Если ей так кажется, что ж…

— Вы, вероятно, строгий руководитель?

— Да. Иначе нельзя. Но я справедливый руководитель. Когда Мака из-за ремонта не сдала в срок корректуру, я сказала, что это недопустимо, только и всего.

— Гелька, привет! — хлопнул ее по плечу коммерческий директор одного крупного издательства. — Как делишки? Говорят, ты замуж выходишь?

— Витя, ты что-нибудь посвежее и посмешнее можешь придумать? С души воротит.

— Дурочка, ты не понимаешь, я все жду, — когда ты, наконец ответишь: «Да, Витек, выхожу! Приходи на свадьбу!» — Он громко расхохотался и пошел дальше.

— Вот придурок! — фыркнула Ангелина.

— А в самом деле, почему вы одна. Геля? — взволнованно спросил Федор.

— Мне никто не нужен! — ответила она, а в глазах промелькнуло что-то, что он для себя определил как страдание.

— Но так не бывает! Кто-то нужен всегда. Я вот тоже жил в уверенности, что мне никто не нужен, а потом встретил вас…

— Нет, Федор Васильевич, потом вы встретили Маку! — Она швырнула сигарету в урну и тут же обругала себя за излишнюю резкость. Он может не правильно ее истолковать.

— Я так ошибся, я так наказан! — пропел он с шутливым видом.

Она только рукой махнула и пошла к лестнице.

Он за ней. Двери Большого зала были открыты.

— Вы позволите сесть с вами?

— Садитесь, — пожала она плечами.

— Только давайте на всякий случай сядем с краю.

Вдруг захочется удрать!

Удрать захотелось уже через пять минут, но они стойко выдержали еще четверть часа.

— Все, пошли отсюда! — простонал он.

— Пошли, — согласилась придавленная скукой Ангелина.

Выбравшись из зала, Федор засмеялся:

— Я думал, такие заседания остались в далеком прошлом, ан нет… Напоминает партсобрания.

— Вы бывали на партсобраниях?

— Доводилось. Я же не всегда был вольным художником.

— Ну судя по вашим книгам…

— Вы читали мои книги? Вы?

— А чему вы так удивляетесь?

— Да как-то с вами не вяжется…

— Почему? Когда ваше имя появилось на рынке, я внимания не обратила, а когда вы стали хорошо продаваться, решила посмотреть, с чем это едят.

— Ну и как?

— Вопреки ожиданиям, мне понравилось. Популярные авторы редко хорошо пишут. У вас хороший слог, захватывающий сюжет, все весьма романтично.

— Издать меня не хотите?

— Вы мне уже не по карману. Да и не по профилю, честно говоря.

— Геля, послушайте, давайте сейчас что-нибудь предпримем!

— Что именно? — не поняла она.

— Ну что-нибудь из ряда вон выходящее! Например, слетаем в Питер!

— Что? — ахнула она.

— Да! Поехали в аэропорт, всего час лету — и мы в Питере, пообедаем там, в театр какой-нибудь схожим или просто пошляемся по городу, а потом вернемся «Красной стрелой» или любым другим поездом, а?

— Но у меня же работа…

— Так вы бы просидели в этой скучище несколько часов, у вас разболелась бы голова, и вы были бы уже нетрудоспособны. А такая встряска всегда полезна. Ну решайтесь!

Ей вдруг смертельно захотелось поехать. Это было так непохоже на всю ее жизнь, так романтично, так весело.

— А вы? Вы разве свободны?

— Да, я свободен. Позвоню и предупрежу, что вернусь утром, только и всего. Поехали, Геля?

— Поехали, Федя! — решилась она.

— Вы на машине? — спросил он.

— Нет, я на такси приехала.

— И я! Отлично, мы свободны как ветер!

Он взял ее за руку и повел ловить такси. Усадил ее сзади, сам сел с водителем и стал куда-то звонить.

Договариваться насчет билетов.

Господи, что я делаю? Зачем я согласилась? С ума спятила, что ли? Но что-то в нем есть, он мальчишка, несмотря на возраст, шальной и безответственный.

Может, именно это мне и нужно? Разве люди в таком возрасте срываются вот так и в чем есть мчатся в Питер? А вдруг нелетная погода и ничего не состоится?

Но страхи оказались напрасны. Погода была летная, и вскоре они уже приземлились в Санкт-Петербурге.

— Геля, вы не голодны?

— Голодна как зверь!

— Тогда едем!

— Куда?

— Я знаю один отличный ресторан с кавказской кухней. Вы любите кавказскую кухню?

— Люблю.

Надо заметить, что он ни разу еще не позволил себе даже взять ее за руку. Ни одного движения, которое свидетельствовало бы о каких-то чувствах.

Только дружеская забота и внимание. Он в самолете всю дорогу веселил ее рассказами о том, как он начинал, как представлял себе издательский процесс теоретически и как столкнулся с ним на практике.

— А вы. Геля, как стали издателем?

— Так получилось, — туманно ответила она. — Но меня всегда тянуло именно в эту сторону.

— Призвание?

— Вероятно, можно это так назвать.

— Геля, а если я напишу что-то выбивающееся из рамок моего жанра, ну, к примеру, лирическую повесть, вы бы взялись ее издать?

— Вы ее уже написали?

— Нет, пока только подступаюсь…

— Когда напишете, приносите — посмотрю. Но одной повести мало. Минимум две.

— Формат?

— Конечно. Ну и, честно говоря, пока у меня нет такой серии…

— А без серии нельзя?

— Сейчас нельзя. И потом, Федор Васильевич, мне неохота ссориться из-за вас с вашими издателями. Им ничего не стоит прихлопнуть мое издательство. Я предпочитаю жить с ними в мире.

— По крайней мере откровенно" — улыбнулся он. — И лестно.

— Что?

— Лестно, что из-за меня можно поссориться с издателями.

— Не прибедняйтесь, вы один из самых продаваемых авторов.

— А я к этому еще не привык! Радуюсь как идиот!

Боже мой. Геля, надо что-то делать с вашими ногами!

— Что это значит?

— У вас очень изящные сапожки, но они годятся разве только для торжественных совещаний, а не для романтических прогулок по Петербургу. Не тот климат, не то время года.

— В самом деле, я как-то не подумала… И что вы предлагаете?

— Взять такси, поехать в магазин и купить какие-нибудь опорки.

— Именно опорки? — рассмеялась она.

— Конечно, причем на номер больше, чтобы проблем не было. Что-нибудь типа бот «прощай, молодость». Помните такие были?

— Еще бы! С пряжечками, фетровые, моя бабушка такие носила. Но вы полагаете, что я это надену?

— Наденете, наденете! Ноги заболят на каблучищах. Кстати, надо купить еще теплый платок!

— Клетчатый?

— Можно и клетчатый или темно-бурый.

— Хотите сделать меня похожей на колхозницу времен нашего детства?

— Хочу!

— Зачем?

— Может, тогда мне будет легче с вами рядом! — очень серьезно произнес Федор.