Екатерина Вильмонт - Здравствуй, груздь!

Теперь я имею право… И нет больше преград… И еще одно… Когда вчера Дуська сказала, что ее жалко, у него все перевернулось в груди. Ее не должно быть жалко! Она так хороша!

Проехав уже километров восемьдесят, он вдруг затормозил. Налил кофе из термоса, отхлебнул. Зачем я еду? Куда? Она же может воспринять мой приезд как… Как что? А черт его знает… Она может истолковать его как-то не правильно, подумать, что я… Что я чего-то хочу от нее… А я разве не хочу?

Еще как хочу! Но все равно, это слишком скоропалительно! Да нет, не так уж… Вот если бы я вчера сорвался, а так… Все-таки утро вечера мудренее… А может, вернуться? Подождать ее в Москве, позвонить по телефону, услышать хрипловатый голос… Нет, я пока не назвался груздем, так на фиг лезть в этот новый кузов? Не полезу ни за что!

Он развернулся и поехал назад. Стар я уже кидаться… Дуське было ее жалко? Ерунда! Дуське вообще жалко всех незамужних и неженатых. Поеду сейчас к Левушке и напьюсь. Самое милое дело.

Вдруг он увидел девушку в платочке, голосовавшую на дороге. Причем это явно была не придорожная искательница клиентов, а просто деревенская девушка.

Он затормозил.

— Ой, дяденька, подвезите тут до разъезда!

— Садись!

Она села. Некрасивая, лет двадцати восьми, наверное, она поглядывала на него с опаской.

— До разъезда далеко? — спросил он.

— Да нет, километров восемь. Только у меня денег нет.

— Да не нужны мне твои деньги.

— Ой, спасибо!

Девушка развязала платок, сняла.

— Жарко тут у вас. Ой, мамочки, сережку потеряла! — вскрикнула она.

— Что?

— Сережку потеряла! Дядечка, остановитесь, ради бога, я поищу!

— Ты уверена, что здесь потеряла?

— Не знаю я, — всхлипывала девушка.

Он затормозил, и они вдвоем стали искать сережку. Нашли довольно быстро. Сережка была дешевенькая, с каким то красным камушком, а скорее даже стеклышком, но девушка была счастлива.

— Это мне муж подарил, — сообщила она.

Странно, эта история началась с сережки, и кончается тоже сережкой. Нет, она не может так кончиться, не может и не должна!

— Ну далеко еще? — спросил он.

— Да нет, вот сейчас мост будет, и от моста еще километр.

Он прибавил скорость. Высадил девушку, не слушая ее благодарного лепета, снова развернулся и погнал на бешеной скорости.

Сережкой кончилась не повесть, а лишь пролог к ней.

Он увидел ее сразу, она играла во дворе с большой лохматой собакой. По случаю мороза на ней был какой-то тулуп и клетчатый деревенский платок.

Кулема, сказал он про себя, и сердце зашлось от нежности.

Здравствуй, груздь!