Литтмегалина - Год дурака

– А почему она была голая?

– Потому что она чертова нудистка, которая оголяется при первом удобном случае! Вот так у нас сын и появился… незапланированно. Но в этот раз она меня совсем не прельщала, уж будь уверена, – быстро добавил Эрик.

– Я уверена. Какая-то заурядная модель мирового уровня не сравнится со мной. У меня бездна щенячьего обаяния.

Эрик рассмеялся, но его глаза смотрели серьезно.

– Эй, погоди-ка, ты так и не ответил на то мое SMS! Которое я отправила в ночь побега.

– Какое SMS?

– Ты не получал? Можно было догадаться. Наверняка, пошерстила в твоем телефоне. Вот же мерзавка…

– Она уехала, а если вернется, я ее даже на порог не пущу. С сыном она общаться не намерена, что она мне прямо высказала, поэтому забудем о ней. Надеюсь, ты достаточно подумала. Потому что последние полтора месяца были самими тягостными в моей жизни. Не считая того ада, который ты мне устроила до этого.

– Более чем.

– Соня… я уезжаю. В Санкт-Петербург. Отличная команда собралась делать отличную игру, и я с ними. Это будет успешный проект, мы прогремим, я уверен. Но…

Я выжидающе смотрела на него.

– Но я не Роланд. Я работаю в нестабильной сфере, и Питер будет не первым и не последним городом, куда нам придется переехать. Мы будем жить на съемных квартирах, и отнюдь не в шести комнатах. Стабильность и роскошь явно не то, что я смогу тебе обеспечить. Во всяком случае, в ближайшие годы. Но я всегда буду заботиться о тебе, и со мной будет весело. Так ты согласна отправиться в Питер вместе?

Прежняя Соня никогда бы не согласилась на такую авантюру. Она бы подумала, что если ее бросят в далеком Питере, это будет куда хуже, чем быть брошенной в родном городе. Или что мама никогда не даст согласия на этот союз. Или что на новом месте она не сможет найти приличную работу. Или как она будет выглядеть в сорок, когда Эрику будет тридцать два.

Новая Соня повисла у Эрика на шее и заорала:

– Да!

Эрик рассмеялся, зарываясь носом в мои волосы.

– Только нам придется взять с собой Сократа. Вот он, в клетке. И еще некоторые мои вещи. И… – я вспомнила о книгах и погрустнела. – Мама вряд ли согласится приютить груду моих любовных романов у себя. Что ж, я в любом случае должна с ними расстаться.

– Почему?

Я поковыряла носком сапога рыхлый тающий снег.

– Может быть, эта литература вредна? Тебе не кажется, что подобные истории насаждают читательницам разрушительные стереотипы? Героиня безумно красива. Герой совершенно неотразим. Реальным людям с ними не сравниться. К тому же героиня вечно страдает, до тех пор, пока какой-нибудь герцог ее не осчастливит, и это все наводит на мысль, что женщина без мужчины только на то и способна, что плакать да хныкать.

– Послушай, это просто вымысел, сказки. Если какая-нибудь дамочка примет роман за инструкцию к действию и начнет бегать через шоссе в надежде, что ее собьет карета с лордом внутри, не думаешь ли ты, что с ней изначально было что-то не в порядке? Мы живем в мире, пронизанном информацией. Мы должны воспринимать ее критично, отделять зерна от плевел. И тогда твои романы – просто истории о том, что каждая женщина однажды найдет свою любовь.

– Звучит оптимистично.

– Так что мешает тебе черпать из этих книг оптимизм, оставляя в сторонке заблуждения, предрассудки и явные глупости?

Я облегченно выдохнула.

– Эрик, ты гений! Не представляешь, как я рада, что мне не нужно отказываться от них. Я бы извелась с тоски без Джоанны Линдсей и Кэндис Кэмп. А все же, что делать с моей коллекцией? У меня больше полутысячи томов.

– Заберем с собой в Петербург. Я все организую.

– О, Эрик…

Вот она, настоящая любовь, когда он готов тащить до Питера полтысячи романов в слащавых обложках и нахального кролика – и все ради тебя.

– Соня, если ты хочешь, чтобы все было по правилам… – начал Эрик и вдруг упал на одно колено прямо в мешанину из грязи и снега. – Выходи за меня замуж.

Он протянул мне кольцо. С топазом. Надо же, не успела с одним распрощаться, сразу другое прилетело.

– О… только не прямо сейчас, – растерялась я. – Я еще не успела отойти от прошлого раза. Но колечко я возьму, оно мне нравится.

– Тогда просто скажи мне, когда решишься. Я готов в любое время.

– Вы в автобус-то заходить собираетесь? – спросил водитель, который вот уже десять минут курил и внимательно нас слушал.

– Конечно-конечно!

– Соня… ты знаешь, какой сегодня день?

– Какой? – в коровнике я не следила за датами.

– Первое апреля.

– День дурака.

– Нет, это твой день. День, когда ты родилась.

Я обняла его крепко-крепко, с намерением не отпускать всю мою жизнь.

– Да, это действительно мой день.

Наши губы соединились в затяжном поцелуе и, поторапливая, автобус громко засигналил.

Гоголь писал, что нет ничего лучше Невского проспекта. Видимо, в этот день не одна я разделяла его мнение, потому что у всех людей, идущих мне навстречу, был мечтательный, счастливый вид. А, может, дело было в редкостно приятной для Питера погоде. Запах весны, свежий, чистый, нес в себе обновление, и, хотя мне грозил очередной день рождения, на этот раз тридцать второй, по ощущениям мне было никак не больше двадцати трех.

Уже почти год в Питере. Это много. И мало. Столько всего произошло! Эрик до сих пор делает игру. Не один, конечно. Я передружилась со всей их командой. И каким-то образом вдруг оказалось, что я работаю с ними. Началось все с того, что должен же был кто-то заказать этим разгильдяям обед или налить по чашке чая, а то они свалятся без сил. Потом я сама не заметила, как стала немножко тестером… Потом Эрик выдал: «Пора бы тебе научится дизайнить персонажей в 3D Max…» – и внезапно я устремилась. Не то чтобы я не испытываю сложностей на новом профессиональном пути, но мне весело.

Наш офис трижды переезжал. Сейчас он находится в здании цирка. Иногда я слышу, как за стеной трубит слон. Однажды к нам забежала обезьяна. Сначала она что-то печатала на компьютере, а потом наши мальчики предложили ей выпить с ними. Они пили пиво, обезьяна сок. Когда за ней пришел дрессировщик, обезьяна не хотела уходить. Она так легко стала среди них своей. А еще у нас в вестибюле стоит фикус по имени Иннокентий. Ни один фикус не пользуется таким уважением, как Иннокентий. Каждый считает честью для себя поприветствовать его. А еще… хотя это все уже совсем другая история.

Я начала общаться с папой, познакомилась с его второй женой, Наташей – пока только по телефону. Мой отец оказался милым человеком, с единственным недостатком – чересчур мягкий. Наверное, мы действительно с ним похожи.

Иногда я созваниваюсь с мамой. Мы только недавно восстановили общение, и пока наши разговоры осторожны и сдержанны. Я знаю, что она недовольна моим переездом, Эриком, его работой, его возрастом, его цветом волос, его сыном и компьютерными играми, но теперь понимаю, что моя мама недовольна этим миром в целом, и не принимаю ее мнение близко к сердцу. Она же предпочитает помалкивать, вдруг осознав всю мудрость известного афоризма Козьмы Пруткова: «Если у тебя есть фонтан, заткни его». Я взрослая и поступаю так, как считаю правильным. И она приняла это.