Бриттани Черри - Земля, о которую мы разбились [litres]

– Это будет нелегко. Возможно, это будет очень трудно, странно и непривычно, но я обещаю тебе, если ты дашь мне шанс – я сделаю так, что это будет стоить всех усилий. Пожалуйста, соглашайся.

Я решила жить мгновением.

– Я согласна.

– Я хочу пригласить тебя на свидание. Завтра. Я хочу, чтобы ты надела свой любимый наряд и позволила мне сводить тебя в ресторан.

Я рассмеялась.

– Ты уверен? Мой любимый наряд включает в себя полосы, горошек и миллион цветов.

– Ничего другого я и не ожидал, – улыбнулся Грэм.

Боже. Эта улыбка . Эта улыбка переворачивала мой мир с ног на голову. Я положила Тэлон на пол, чтобы она могла ползать вокруг, пока Грэм продолжал говорить.

– И, Люсиль?

– Да?

– У тебя какашки на щеке.

Мои глаза широко распахнулись, и, схватив салфетку, я подбежала к зеркалу, чтобы вытереть лицо. Грэм тихо засмеялся, и мое лицо залилось краской. Скрестив руки на груди, я недоверчиво прищурилась.

– Ты только что пригласил меня на свидание, несмотря на то, что у меня на лице была какашка?

Он уверенно кивнул.

– Конечно. Это всего лишь маленькая какашка. Это никак не меняет того факта, что я тебя люблю и хочу сходить с тобой на свидание.

– Что? Погоди секунду. Что? Повтори-ка еще раз… – Мое сердце забилось с бешеной скоростью.

– Я хочу сходить с тобой на свидание?

– Нет. Перед этим.

– Это всего лишь маленькая какашка?

Я замахала руками.

– Нет, нет. После этого. Когда ты сказал…

– Что люблю тебя?

И вот опять. Участившееся сердцебиение и голова кругом.

– Ты меня любишь?

– Каждой мельчайшей частичкой своей души.

Прежде чем я смогла ответить, прежде чем слова сорвались с моих губ, мимо меня прошла маленькая девочка. Мои глаза широко распахнулись в тот же момент, когда Грэм тоже с удивлением уставился на свою дочь.

– Она только что?.. – спросил он.

– Думаю, да… – ответила я.

Грэм подхватил Тэлон на руки, и я могла поклясться, что его радость осветила весь дом.

– Она только что сделала первые шаги! – воскликнул он, кружа Тэлон в своих объятиях, пока она хихикала от поцелуев, которыми он осыпал ее щеки. – Ты только что сделала свои первые шаги!

Мы оба начали подпрыгивать, подбадривая Тэлон, которая продолжала улыбаться и хлопать в ладоши. Остаток вечера мы провели на полу, пытаясь заставить ее сделать еще несколько шагов. Каждый раз, когда у нее получалось, мы радовались, как будто она была олимпийской медалисткой.

Это был лучший вечер в моей жизни. Мне довелось наблюдать за тем, как мужчина, который любит меня, так свободно любит свою дочурку. Когда Тэлон наконец заснула, мы с Грэмом отправились в его спальню и обнявшись легли на кровать, постепенно проваливаясь в сон.

– Люсиль? – прошептал он, уткнувшись мне в шею.

– Да?

– Мне не хочется, чтобы это было правдой, но я должен тебя предупредить. Придет время, когда я тебя подведу. Я этого не хочу, но думаю, что когда люди любят – иногда они подводят друг друга.

– Да, – понимающе кивнула я. – Но я достаточно сильная, чтобы это пережить. Настанет день, когда я тоже тебя в чем-то подведу.

– Да, – зевнул Грэм, прижимая меня еще крепче. – Но я уверен, что в такие дни я буду любить тебя еще больше.

На следующее утро я все еще была под кайфом от Грэма и Тэлон. Так было до тех пор, пока я не вернулась на работу. Мари сидела в кабинете в «Садах Моне», сцепив пальцы и изучая бухгалтерские папки. Обычно она занималась документами, а я – работой с покупателями. Обычно Мари была хороша в своем деле, но в тот день над ней нависла мрачная туча.

Я точно знала, что сказала бы мама, если бы увидела свою малышку в этот момент.

Опять слишком много думаешь, моя Мари Джой?

– В чем дело? – спросила я, прислонившись к дверному косяку.

Она посмотрела на меня, нахмурив брови, и откинулась на спинку стула.

– Ну надо же, а я думала, что ты решила не разговаривать со мной после того…

– Как ты переехала обратно к своему бывшему?

– Своему мужу, – поправила она.

Мы практически не говорили с тех пор, как произошла эта нелепая ситуация с Паркером и она вернулась к нему. Я избегала любых разговоров об этом, потому что знала, что Мари сделала свой выбор. Это была одна из особенностей моей сестры: она слишком много думала, но когда принимала окончательное решение, то неукоснительно следовала ему. Никакие слова не смогли бы заставить ее уйти от монстра, с которым она делила постель.

Я могла лишь ждать, чтобы вновь склеить ее разбитое сердце, когда он в очередной раз его разобьет.

– Что такое? – спросила я, кивая на стопку бумаг.

Она покачала головой.

– Ничего. Просто пытаюсь разобраться с цифрами.

– Неправда, – возразила я, подходя к столу и садясь напротив нее. – У тебя снова это лицо.

– Какое лицо?

– Ну, твое взволнованное лицо.

– О чем ты говоришь?

Я бросила на нее многозначительный взгляд, и она тяжело вздохнула.

– Думаю, мы не сможем оставить Крисси.

– Что? Она же так хорошо справляется! Вообще-то даже слишком хорошо – даже лучше нас обеих. Она нам нужна. На самом деле я хотела поговорить с тобой о том, чтобы дать ей прибавку.

– В том-то и дело, Люси, у нас нет на это денег. У нас едва хватает на то, чтобы выплачивать ей зарплату. Думаю, нам лучше ее отпустить.

Я прищурилась, уверенная, что ее мысли и слова были отравлены одним нашим старым знакомым.

– Это Паркер придумал?

– Это придумала я, Люси. Я со своим университетским дипломом.

– Она любит свою работу, – сказала я.

Мари пожала плечами.

– Она мне нравится, но это бизнес. Ничего личного.

– Теперь ты говоришь совсем как Лирика, – выдохнула я. – Один бизнес и никакого сердца.

– У нее есть сердце, Люси. Просто вы не сходитесь характерами.

Я приподняла бровь, ошеломленная тем, что Мари встала на сторону Лирики.

– Она оставила своего ребенка, Мари.

– Мы все совершаем ошибки.

– Да, – медленно кивнула я, все еще пребывая в замешательстве. – Совершить ошибку – это пролить молоко, сжечь пиццу, пропустить годовщину. Но бросить своего новорожденного ребенка, который неделями лежал в отделении интенсивной терапии, и не вернуться? Это не ошибка. Это выбор.

Она поморщилась.

– Я думаю, что твоя вовлеченность в это дело – это странно. Я имею в виду, что ты даже не знала Грэма, и совершенно очевидно, что у вас с Лирикой неразрешенный конфликт. Зачем все усугублять? В этом нет никакого смысла. Это ненормально.

– Ты бы тоже могла узнать ее получше. Она твоя племянница, наша племянница. Мы устраиваем ее первый день рождения в следующие выходные… может быть, ты сама все поймешь, если решишь прийти.

– Вы устраиваете ей вечеринку? Вы? Разве ты не видишь, как это странно? Люси, она не твоя дочь.