Соро Кет - Русалочка должна умереть

Забавно знать, что он – брат.

Самая мысль, что какой-то роботизированный сопляк решает, годится ли ему в жены Ви, задел Ральфа за живое.

– Я не хочу тебя оскорблять, – сказал он, стараясь ничем не выдать себя, – но ты никогда не женишься на Верене. Неужто, никогда не слышал о Штрассенбергах?

– Я слышал, но она же не из графской семьи.

– А это, как раз, для женщин не имеет значения. Все девушки Штрассенберг выходят замуж внутри клана. Иначе, прощай фамилия и все фамильные привилегии. А их там много, Антон, поверь. Я там бывал. Я там жил практически…

– Так почему она здесь, а не с ними?

– Она со мной. Я ей опекун и родственник. Но замуж она пойдет лишь за одного из своих. Ее отец – второй по значимости человек в клане, бабка – одна из богатейший женщин в семье… Не буду утомлять тебя, но скажу одно: Верена очень богата. И если Джесс не оправится от своей психушки, может так статься, что ее мужа заберет дочь.

– И кто он? Муж?

– Старший сын графа.

Антон потух и даже как-то обиделся.

– Так это что, получается… это я ей не пара?

Ральф рассмеялся.

– Вот так облом? Но не расстраивайся, когда она ей исполнится двадцать шесть, ты мог бы стать ее содержанкой.

– Очень смешно.

– И зря, – Ральф потер голову и сказал, стараясь не быть злорадным. – Ты очень смелый парень, если пришел ко мне. И честный, вопреки своим интересам. Поэтому я тоже буду честен с тобой. Если ты хочешь спать с ней, спи с ней. Но только тайком от Свени и остальных. И самое главное, не вздумай сделать ей бэби!.. Знаешь, я очень хорошо к тебе отношусь, но ты никогда не женишься на Верене. Этого не допустит ее семья.

Антон насупился. Мюллеры далеко не бедны, но они никогда не сравняются со старой аристократией. И даже смешно, что Антон об этом не знал. И еще смешнее, что он порвал со Свеней в надежде взобраться на Ви. Хоть и прикрыл все это дело женитьбой.

И Ральф задумался: может быть, это шанс? Расстаться с ней, хоть и ноет сердце? Она не нужна ему в том виде, как она есть. А в том, в каком нужна, он никогда ее не получит. Верена не мазохистка. От слов «совсем». А он – садист, и ничего с этим не поделаешь. Он все еще любил ее. Больше жизни… Но он ее не хотел. А она хотела. Настолько часто, что Ральф скрывался в спортзале. Не мог уже себя заставлять. И она опять начала ехать крышей.

– Ты, вроде как в геометрии разбираешься, – сказал Ральф, стараясь не смотреть на Антона. – Ви репетитор нужен. Она умна, как топор. Я не хочу, чтоб потом сказали, будто я плохо за ней следил.

Антон уставился на нее, быстро облизав губы.

– Ты что, не слышал, что я пытаюсь сказать?

– Я слышал. Могу я рассчитывать на то, что ты будешь очень аккуратно предохраняться?

– Я не мудак какой-нибудь! – закипел Антон. – Если я не могу стать ей мужем, то и не будет ничего.

– Не говори ерунды, – перебил его Ральф, презирая себя. – Связи зарабатывают не только в браке. То, что она не станет твоей женой, не означает, что она не сможет представить тебя друзьям, или метко упомянуть при случае. Взгляни на меня. Сказать тебе, кем я был до нашей с ней встречи?.. Она единственная наследница. Поверь мне: ради нее, Лизель, ее бабка, сделает что угодно.

Антон криво усмехнулся. Ральф видел, что связи его совсем не интересуют. Лишь одна связь.

– Она тебя хочет, – соврал он. – Уж я-то знаю.

В Гамбурге Ральф ходил на киокушинкай-карате, здесь, в Геральтсхофене, организовал «бойцовский клуб» имени себя лично. Лично снял помещение в здании, где раньше был магазин напитков, переоборудовал и устроил там спортивную студию для парней.

На первый взгляд, все было прилично, да но… Что это были за парни!

Их было пятнадцать, может быть двадцать, – мальчишки от четырнадцати до двадцати. Ральф собирал их как жемчуг, по одному, когда посещал полицейские участки или тюрьму для несовершеннолетних в Эбрахе.

Тетушка плакала и шептала, что эти мальчики убьют его и нас всех, живьем, а потом сожгут дом и всю ее мебель. Она все время была логична. Ральф лишь глаза закатывал. Даже глубже, чем в те моменты, когда она пыталась вернуть его на путь истинный, – вытащив из моей постели.

– Это просто секция, тетя! – твердил он с плохо скрываемой яростью. – Я просто пытаюсь спасать их души для церкви!.. Не выводи меня!

По понедельникам, средам и пятницам, мальчики пинали по груше и тягали «железо», по воскресеньям, после мессы, пинали мяч. В четверг у них был день помощи одиноким старикам, после чего ребята пили чай в актовом зале церкви и о чем-то болтали чуть ли не до полуночи.

Тетя под строжайшим секретом поведала мне, что опасается, будто Ральф совсем помешался на почве власти. И собирает собственную армию. Некий дитрих-югенд. Так стало ясно, что помешалась тетя. Она под каждым кустом видела нациста, а под деревом – целый взвод.

Нацистами тетя считала всех, кто не мог жить ни во что не впутываясь. От продажи наркотиков до разбоя и грабежа. И была права: эти мальчики, как и сам Ральф, по крови были волками. И то что Ральф пытался сделать из них пастушьих собак, способных жить в обществе, не означала, что у него получится.

Эти мальчики были платой, что Ральф аккуратно вносил на баланс Судьбы. Пытался дать им всем шанс. Такой же, что мой отец дал ему. И такой же шанс он хотел дать мне. Помочь поладить хоть с кем-нибудь за стенами Штрассенберга.

Он просто никак не мог взять в толк, почему мы так держимся друг за друга. Мне предстояло снова через это пройти.

Когда мы явились к церкви, парни и девушки, которые явно учились не в моей школе, весело обсуждали что-то, стоя у груды ящиков перед входом в церковь. Ральф посигналил и с радостными воплями, толпа расступилась.

– Девочки, – с улыбкой обобщил Ральф, – знакомьтесь, это – моя сестра… Арест за драку в школе. Мальчики, вы помните мою Виви?

Мальчики изобразили собрание пионов и помидоров. Девочки постарались скрыть, что ко мне испытывают. Я спокойно посмотрела на Ральфа: видел? Ральф стиснул зубы и тряхнул головой.

Все принялись за дело.

У Мариты благотворительность заключается в том, что облаченные в перья и бриллианты женщины, которым бы больше пошел картонный пакет на голову, покупали дорогие билеты на ужины. И прославляли друг друга за доброту.

Убогих и сирых к столам, конечно, не подпускали.

То что делает Ральф – настоящее. И кому-то нужно.

По четвергам «волчьи мальчики» забирали продукты на фудшеринге, грузили в специально нанятую газель и везли их в церковь. Девушки под руководством тети разбирали продукты по списку и собирали набор для малоимущих и одиноких. А затем развозили тем прихожанам Ральфа, которым тяжело самим ходить в магазин.