Соро Кет - Русалочка должна умереть

Я никогда еще не видела Ральфа таким красивым, как в этот миг. Таким восхитительным, я находила его лишь в детстве. Он не просто послушал, как Филипп и все забыл. Он в самом деле что-то предпринимал. Копал информацию, проводил расследование.

– Ваши друзья? Вы бы слышали… черт, если б я только мог нарушить тайну исповеди. Хоть на столечко! – он поднес к лицу руку, держа указательный палец рядом с большим. – Ваши друзья отрекутся от вас быстрее, чем апостолы от Христа. И в глубине души, вы это тоже знаете. Я куда более выгодный друг, чем вы. И я спонсирую многие благотворительные кампании.

– Чего вы хотите? – спросила Кодлевски, окончательно стухнув.

– Оставьте в покое мою сестру, – ответил Ральф и поднялся. – Поставьте ей тройку и отвалите. Окей? Окей!

– Но я не имею права! Верена не сдаст экзамена…

– Ее подтянет Антон.

Мы вышли на улицу, держась за руки, словно в детстве. Ральф был задумчив и молча шагал вперед, я семенила на своих «шпильках», как балерина. Лишь у машины, пока он открывал дверь, я улучила момент, чтоб сказать:

– Спасибо!

Ральф сморщил нос:

– Забей, Цукерпу…

– Отец Ральф Дитрих? – спросил мужской голос сзади.

– Да? – мы обернулись одновременно.

Из полицейской машины, которую мы только что обошли, вышли двое. Мужчина и женщина.

– Вам известна женщина по имени Стелла Халль?

– Да, – сказал Ральф медленно.

– Очень хорошо, – обронила женщина. – Вы обвиняетесь в изнасиловании.

Со дня их последней встречи, минуло пятнадцать лет.

Теперь уже ничто не напоминало ту женщину, которую он любил когда-то. Агата стала уютной старицей. Черные волосы густо, как солью, посыпала седина. Он был на десять лет младше, но ощущал себя так, словно он был младше на целую жизнь.

Казалось нереальным представить, что эта женщина когда-то была упругой и распаляла его, лишь случайно вильнув бедром. Себастьян помнил лишь, как обнаружив, что у него есть еще один, почти тряс Агату за плечи, орал ей в лицо: как ты до такого додумалась?! Ничего не сказать!

А она отбивалась, молча и яростно. Совсем не как в тот их первый раз, когда Себастьян лишил ее девственности и «подарил» сына.

– Я не могла, поймите! – кричала она. – Этот поступок – мой грех и ваш! Не Ральфа!

Остыв, он согласился с ее причинами. Не потому, что в самом деле считал себя подлецом, а Агату – шлюхой. Просто год был такой неудачный. Марита носила Рене, конюшня была в убытке, и он нуждался в деньгах. Какая-то хворь унесла пятьдесят жеребят, и граф понятия не имел, как возместит убытки, если жена вдруг выяснит, что у него сын.

А потом, когда Ральф уже прочно вошел в семью, Себастьян никак не мог начать это разговор.

– Привет, Малыш, я твой папа!

Не мог он так поступить. Ни с ним, ни с Агатой, ни с Филом.

Когда Верена позвонила ему, сказать, что Ральф арестован, Себастьян больше не мог откладывать. Подняв дядю Мартина и трех своих адвокатов, он уже утром был в Геральтсхофене. Хлопотал об освобождении сына под залог.

Пока вокруг крутилась куча народу, все было как-то проще. Но вот, стемнело, они поужинали, Верена ушла наверх, Ральф тоже сказал, что ляжет пораньше. Они с Агатой остались с глазу на глаз.

– После такого, Ральф уже не сможет остаться здесь, – сказал Себастьян, не подозревая, что почти слово в слово повторяет те же слова, которыми его сын, днем раньше усмирял обидчицу Виви. – Репутации конец, с ним покончено.

Агата поджала губы, покачав головой.

– Отвратительная, мерзкая женщина… – сказала она.

– Он, правда, спал с ней?

– Он говорит, что нет, но эти мерзости… Похоже, она говорила правду.

– Мартин его отмажет, не беспокойся. Возможно, его слегка пожурят, возможно потребуют отстранить или отослать в Африку, но мы его не оставим. Не беспокойся. При виде истицы прокурор усомнился. Мы выиграем, это не обсуждается.

– Я и не беспокоюсь, – проговорила она. – Ральф знал, на что он идет и наверняка как следует подготовился. Его бы освободили и без вас всех, но я благодарна, что вы приехали.

– Все хорошо? – уточнил Себастьян, от всей души желая лишь одного: поскорей покончить с этой беседой и пойти спать.

– Я все думаю, – Агата вздохнула, – если бы не Верена!.. Как так может быть, господин граф? – она никогда не обращалась к нему по имени. Почти, как его жена. – Ральф такой красивый, такой молоденький. А эта женщина – отвратительная старая жаба! Но все немедля поверили!

Граф пожал плечами. В душе он верил, что если бы не Ви, ничего бы вообще не случилось. Стелла Халль взревновала именно к Ви. Хорошо, хоть девчонка все же из Броммеров и кровь Симона проявилась в нужный момент.

Нашлись и трусы с помадой, и дневниковые записи, и следы на снегу, и даже упоминания о звонке Филиппа. Документы Себастьян прихватил с собой, как и нотариально-заверенные показания старшего. Стелла допустила ошибку – расписалась сама. Ральф приложил свои собственные бумаги – формуляр из госпиталя, куда та пыталась положить Верену с шизофренией.

Теперь ей придется отказаться от обвинений, чтобы выплыть самой. Вот только похоже, она готова сдохнуть. Лишь бы удостовериться, что и он утонет. Как та лиловая ведьма-осьминог, в любимом мультфильме Верены.

– Ты ненавидишь меня, Агата? – спросил он, внезапно. – Как эта женщина ненавидит нашего сына?

Ее глаза на миг стали теплыми. Женщина моргнула, покачав головой.

– Нет, – сказала она, чуть слышно. – Конечно, же нет. Если бы не это, где я была бы сейчас?

Ее рука коснулась жемчуга, висевшего у нее на шее. Себастьян был не уверен, но на застежке был чей-то герб.

– Я злилась на саму себя, за то, что полюбила женатого и потеряла тогда всякий стыд. Но я никогда вас не ненавидела.

– Тогда позволь рассказать ему все о нас. Он уже взрослый, Агата! Он все поймет! Чтобы ты ему не наговорила, я объясню ему… объясню ему, какой ты была и почему так сделала.

Она кивнула, помедлив.

– Да, так я думаю, будет лучше…

Себастьян встал и подойдя к ее креслу, поцеловал ей руку.

– Спокойной ночи!

– Спокойной ночи, господин граф!

– Прошу тебя, называй меня по имени… Ты все же мать одного из моих детей!

И тут она впервые осмелилась взглянуть на него. Ее рука, мертвой птичкой лежавшая прежде в его руке, вдруг сжалась. Крепко ухватилась за его пальцы.

– Вы что же… Вы собираетесь признать его? Дать ему ваше имя? Моему сыну?

– Если Ральф согласится, да. Я дам ему свое имя, – сказал Себастьян, неприятно задетый алчным блеском в ее глазах.

Он почему-то считал Агату другой. А она оказалась ничем не лучше Мариты. Лишь имена и титулы на уме.

– Ну, вот что, – быстро зашептала она. – Ральф думает, что его биологическая мать – моя родная сестра, Сюзанна. Скажите ему, что она работала у вас, как и я.