Виктория Холт - Невеста замка Пендоррик

«Бедивер, — пробормотала я. — Дом Бедивер. Должно быть, уже близко. Дина говорила». Я села в машину и, проехав с полмили, увидела узкую дорогу, на которую я решила свернуть.

Отъехав совсем немного, я нагнала мальчика, идущего в том же направлении. Поравнявшись с ним, я увидела, что ему около четырнадцати лет, а когда он улыбнулся, мне показалось, что я уже встречалась с ним прежде.

— Вы потерялись? — спросил он.

— Не совсем. У меня нет определенной цели. Я еду от заводи.

— Дорога тут не ахти какая, — сказал он, — и никуда особо не ведет, если не считать дома Бедивер, а потом снова выходит на шоссе. Так что, если вам надо туда, на шоссе, я хочу сказать, то проще повернуть назад.

— Спасибо, но я, пожалуй, проеду дальше и взгляну на Бедивер. Какой он?

— Не бойтесь, вы его не пропустите. Большой серые дом с зелеными ставнями.

— Звучит заманчиво. Особенно с таким названием.

— Ну уж не знаю, — сказал он, ухмыльнувшись. — Я ведь сам там живу.

Он стоял против солнца, и я вдруг поняла, отчего мне показалось, что я его уже видела. У него были заостренные кончики ушей, что стало заметно сейчас, когда они светились от солнечных лучей… И эта улыбка, такая знакомая.

— Прощайте, — сказал мальчик.

— Всего хорошего, — пробормотала я, уставившись на него.

В этот момент послышался голос, зовущий: «Эннис!», и показалась высокая худая женщина с копной кудрявых седых волос.

— Эннис! Ах вот ты где, — крикнула она мальчику и бросила на меня взгляд, когда я проезжала мимо.

Дом я увидела сразу же за поворотом. Большой серый дом с зелеными ставнями. Как и говорил Эннис, пропустить его было трудно. В нем, должно быть, было не меньше восьми или девяти комнат, зеленая калитка открывалась на газон с цветочным бордюром, застекленное крыльцо вело к входной двери. За стеклом виднелись кадки с чем-то похожим на помидорную рассаду. Обе двери — на крыльцо и в дом — были распахнуты.

Я проехала немного дальше, вышла из машины и, заслонив ладонью глаза от солнца, огляделась вокруг. Женщина с мальчиком рука об руку вошли в ворота и скрылись в доме Бедивер. Сомнений не оставалось: женщина — Луиза Селлик. Но кто же мальчик, который так похож на многих Пендорриков, глядящих со старых портретов в доме, и, конечно же, на Рока? Эннис. Так как будто звали какого-то корнского святого?

Я переодевалась к обеду, когда вошел Рок. Мысли об Эннисе не оставляли меня, и в моем воображении сходство между ним и Роком все усиливалось, все больше тревожило меня.

Рок, вероятно, был точно таким же в свои четырнадцать лет, говорила я себе. Я представляла, как он играет на старом кладбище вместе с Морвенной и Рейчел, едет верхом в кузницу к Джиму Бонду подковать лошадь, плавает в море и катается на лодке…

— Привет, — сказал он, входя в комнату. — Хорошо провела время?

— Прекрасно, Рок. А ты?

Глядя на него, я не могла не видеть его уши. Такие уши могли быть только у Пендоррика.

— Я тоже, — ответил он.

— Сегодня я была на вересковых болотах, — сообщила я.

— Жаль, что я не мог поехать с тобой.

— Мне тоже жаль.

Он схватил меня, оторвал от земли и закружил по комнате.

— Как приятно возвращаться домой, когда ты здесь! Я поговорил с Чарли о тебе. Мы станем с тобой партнерами. Что ты на это скажешь?

— Чудесно, Рок. Я ужасно рада.

— Нам в Пендоррике не помешает еще одна светлая голова. Ты ведь была мозговым центром в мастерской на Капри.

Я вдруг снова увидела папу за работой в мастерской, и, должно быть, по моему лицу пробежала тень, потому что каждый раз, думая о нем, я неизбежно думала и о его смерти. Рок продолжал поспешно:

— Теперь, когда дни «больших сеньоров» остались в прошлом, мозги нужны здесь, как никогда. Сейчас работники на ферме в лучшем положении, чем мы. У них есть свой профсоюз, охраняющий их интересы. А вот о профсоюзе землевладельцев я, увы, никогда не слышал. Так что им, беднягам, некому помочь. Арендную плату поднимать не смей, а ремонт просто необходим. Так что работы для такой деловой женщины, как ты, хоть отбавляй.

— Ой, Рок, я с удовольствием!

Он наклонился и поцеловал меня.

— Ну вот и чудесно. Считай, ты в деле.

— Рок, скажи честно, ты ведь не боишься, что на самом деле потеряешь Пендоррик?

— Я не из таких, которые поднимают панику… иначе…

— Иначе было бы что?

— Дорогая, ну что польза волноваться? Если мы не можем себе позволить жить, как прежде, что ж, будем приспосабливаться. Где наша не пропадала!

Я обняла его за шею, и почти бессознательно мои пальцы тронули его уши — движение, ставшее для меня привычным. Он улыбался, и я живо вспомнила такую же улыбку на другом, детском лице Энниса.

— Рок, — сказала я, — я сегодня видела точно такие же уши, как у тебя.

Он весело расхохотался.

— Ну вот. А я-то думал, мои уникальны. Ты мне сама об этом говорила.

— Уши Пендорриков, — продолжала я. — Они подходят к твоим глазам. У тебя глаза и уши сатира.

— За что я должен быть благодарен судьбе и предкам, потому что именно за это ты меня и полюбила.

— И у него такие же глаза… я только сейчас поняла…

— У кого? Скажи же, где ты нашла этот образец совершенства?

— На болотах. Возле заводи Дозмари Пул. Я спросила у него дорогу. Он сказал, что живет в доме Бедивер. Его зовут Эннис.

Если и была пауза, то очень недолгая. Мне показалось все же, что я заметила в его лице настороженность.

— Что-то он очень общителен. Ты ведь всего-то спросила дорогу.

— Просто к слову пришлось, наверное. Знаешь, он ужасно на тебя похож. Вы не родственники, случаем?

— Вполне вероятно, кровь Пендорриков течет тут во многих семействах, — сказал Рок беззаботно. — Мы всегда были буяны, бунтовщики и любители весело пожить. И в этом мы не одиноки, надо сказать. В старые добрые времена кто бы посмел перечить сквайру? Снимали шапки, кланялись в пояс и за счастье почитали работать в доме или на конюшне. Сквайр имел право казнить и миловать, право «первой ночи», или «право сеньора». Поезди тут по окрестностям, и ты увидишь черты Пендорриков чуть не у половины местных жителей. Тогда это было в порядке вещей. Это сейчас все равны, «мы ничем вас не хуже». Ах, где вы, былые дни?

— Жалеешь, что не живешь в те золотые дни?

Он положил руки мне на плечи и улыбнулся.

— С тех пор, как я встретил Фэйвел Фэррингтон и женился на ней, я ни о чем не жалею и ничего больше не прошу у судьбы.

И, как всегда, я тут же поверила ему.

Как он и обещал, на следующий день Рок привел меня в свой кабинет и, сколько позволяло ему время, ввел меня в курс дел, связанных с имением. Мы не были на грани разорения, как я опасалась, но в длительной и изнуряющей борьбе со временем и с изменяющейся жизнью мы были обречены.

Рок грустно мне улыбнулся.