Виктория Холт - Невеста замка Пендоррик

— Теперь ты видишь сама. Это как прилив — медленно и неотвратимо. Мы, надо сказать, продержались дольше, чем большинство помещиков старого образца. Мне будет горько, если Национальный трест приберет Пендоррик к рукам при моей жизни.

— Ты считаешь, что это неизбежно?

— Разве есть что-то, чего нельзя избежать? А вдруг я выиграю сотню тысяч?.. Это поддержало бы нас на плаву еще поколение-другое.

— Ты ведь не об азартных играх подумал? — спросила я в тревоге.

Он обнял меня.

— Я не рискую, когда не могу позволить себе проиграть.

— Ты уже говорил мне это.

— И не только это. Я говорил еще, что ужасно тебя люблю, помнишь?

Я рассмеялась.

— Помню, но мы отвлеклись от темя.

— Ха! Я же говорил, что у тебя мертвая деловая хватка и что никаких глупостей с моей стороны ты не потерпишь, а будешь держать меня в узде, чтобы я не сбился с прямой дороги. А если серьезно, то бывали времена и похуже, а мы их пережили. Да еще мой отец…

— Что твой отец?

— Наши дела тогда совсем пришли в упадок. К счастью, приданого мамы хватило, чтобы исправить положение, и мы опять встали на ноги.

Я смотрела в раскрытую тетрадь передо мной, но вместо колонок цифр видела прекрасное и нежное лицо с синими глазами и печальной улыбкой. Барбарина. Везде Барбарина.

Рок, который стоял сзади, вдруг наклонился и поцеловал меня в макушку.

— Дорогая, пусть это тебя не беспокоит. Что-нибудь подвернется, вот увидишь. У меня всегда так бывает. Я не говорил тебе, что родился в рубашке?

Как ни странно, этот день был для меня очень радостным, и расстроенные финансы Пендоррика, вместо того, чтобы огорчить, напротив, успокоили меня и вселили чувство уверенности. Дело в том, что я невольно начинал а думать, что Рок такой же, как его отец, и что я, возможно, в чем-то повторяю историю Барбарины. Но нет, между ее историей и моей была огромная разница: Петрок Пендоррик женился на Барбарине из-за денег и любил другую женщину, тогда как Рок в подобной же ситуации сделал противоположное — взял в жены бесприданницу.

Я была счастлива.

Когда я спустилась в кухню, миссис Пеналлиган стряпала корнуэльские пирожки. Лицо е раскраснелось, рукава розового хлопчатобумажного халата были закатаны по локоть, короткие пухлые пальцы ловко лепили тесто. Под столом сидела Ловелла и уплетала пирожок.

— День добрый, миссис Пендоррик, — воскликнула миссис Пеналлиган, не отрываясь от своего занятия. — Вы уж меня простите, но тут секрет весь, чтобы побыстрее слепить, да сразу в печку. Это я для папаши стряпаю, а уж он строг насчет того, чтобы все было как положено. Он любитель корнуэльских пирожков, каждый день их употребляет. Так что, когда я их делаю, то штук пять сразу ему откладываю, держу их в жестяной коробке, так они не черствеют, хотя, надо сказать правду, лучше их есть прямо из печки.

— Не беспокойтесь, миссис Пеналлиган, — успокоила я ее. — Я пришла только спросить, какой табак курит ваш отец. Я думаю пойти его навестить и хотела бы сделать ему небольшой подарок.

Над столом показалась голова Ловеллы.

— Берегись мартовских ид, — страшным голосом завыла она. — Помни! Мартовские иды [21] Иды — 15-й день марта, мая, июля, октября и 13-й день остальных месяцев древнеримского календаря. !

— Ах, угомонитесь же вы, наконец, мисс Ловелла! — осадила ее экономка. — Она весь день путается у меня под ногами. Выскакивает то тут, то там со своим «берегись того, да берегись сего», как из сумасшедшего дома сбежала.

Ловелла улыбнулась загадочно и направилась в пекарню.

— Ну уж не знаю, — ворчала миссис Пеналлиган, — куда эта мисс Бектив смотрит. Ей вроде бы положено присматривать за ними, как я поняла. Так чего же ее по полдня не видать, а они бегают тут и всем мешают?

— Миссис Пеналлиган, так какой табак ваш отец любит?

— Ах, да, конечно, я вам так благодарна, мэм. «Три монахини», он курит «Три монахини» — английский имперский табак. Он себе это позволяет. Мы с Марией не против, как он всего за неделю пару унций скуривает, так пусть себе потешится.

— Спасибо, я запомню.

Вернулась Ловелла, держа в руке маленький пирожок.

— Я смотрю, кто-то тут как пить дать, ужинать не будет, — пробурчала миссис Пеналлиган.

Ловелла посмотрела на нас с мрачной важностью и опять залезла под стол.

— Он уж как рад-то будет! — продолжала экономка. — Как раз сегодня собирался погреться на солнышке. А тут и вы.

— Ну ладно, я пойду, — сказала я, направляясь к выходу. Ловелла выскочила из-под стола и оказалась у двери прежде меня.

— Слушай, Невеста. Я могу с тобой, если хочешь, навестить старого Джесса.

— Не стоит, — сказала я. — Я знаю дорогу.

Она пожала плечами и вернулась в кухню — чтобы снова залезть под стол, доесть там свой пирожок, время от времени выскакивая и пугая миссис Пеналлиган, Марию или Хэтти предостережением против мартовских ид, решила я.

Единственный в деревне магазинчик располагался в одном из старинных деревенских домов неподалеку от коттеджей. Принадлежал он некой миссис Робинсон, которая как-то раз, лет двадцать назад, приехала в деревню погостить, увидела, что ближайший магазин был в двух милях отсюда, купила по дешевке этот дом и оборудовала в нем магазин. Среди прочего она продавала и табак и, зная вкусы и запросы своих соседей, всегда держала запас различных его сортов в достаточном количестве. Так что достать то, что мне было нужно, труда не составило.

Выйдя из магазинчика, я увидела поджидавших меня близнецов. Это меня огорчило, потому что я хотел а поговорить со старым Джессом наедине. Но делать было нечего, и я постаралась не показывать своего разочарования.

Молча они пошли рядом со мной, как будто мы заранее условились встретиться здесь с ними.

— А где мисс Бектив? — спросила я.

Ответила мне Ловелла:

— Укатила в маленьком «моррисе». Сказала, чтобы мы собрали ей шесть разных цветков. Для урока ботаники.

— А сколько же вы уж нашли?

— Мы еще и не начинали, сколько, ты думаешь, нам надо времени, чтобы найти шесть разных диких растений? Бекки ни слова нам не скажет, если мы вообще ничего ей не соберем. Она в жизни не признает, что мы ленимся и филоним, потому что тогда нас могут отправить в школу и прощай ее веселая жизнь в Пендоррике.

— Но она все же ваша учительница и гувернантка. Разве вы не должны ее слушать?

— О нас можешь не беспокоиться, — вступила в разговор Хайсон.

Ловелла ускакала вперед и, взбежав на насыпь, сорвала дикую розу. Она воткнула ее в волосы и стал а танцевать перед нами, напевая: «Берегись! Берегись! Мартовские иды! Мартовские иды!»

— Ну, до чего же Ловелла иногда ребенок, — заметила Хайсон. — Ей нравиться все время повторять одно и то же.