Полина Иванова - Телефон Доверия [СИ]

И когда я наблюдаю за рассветом, то у меня возникает чувство, что я ничего не сделал в этой жизни хорошего. Ничего. Абсолютно. Единственное, что я считаю правильным, — это то, что я избил лучшего друга.

Никогда не думал, что такое произойдёт.

Рассматриваю свою сестру извиняющимся взглядом, мне есть, что сказать, но я почему-то не могу. Не могу извиниться за свою тупость и грубость. Её серые глаза испепеляюще смотрят на меня: она разбита так, как никогда прежде.

— Привет, — четыре часа утра, но мне наплевать.

Мне нужно было прийти к ней.

— Что с тобой? — наверное, она говорит о моём разбитом лице, но, пожалуйста, не волнуйся: его лицо превратилось в месиво, в сырое мясо, в нечто, что называют смесью крови и кусков мяса.

Я осматриваю беглым взглядом её комнату, не могу нормально на это смотреть и, когда я уже готов отвернуться от этого, я вижу на кровати Алисию, которая мирно спит, подложив ладонь под белоснежную подушку небольшого размера.

— Я должен был сделать это раньше.

В глазах Холли появляются слёзы, и она смахивает их, а потом притягивает меня в объятия. И я утопаю в её холодных руках, которые обнимают меня за талию, прижимаю её к себе и поглаживаю по спине. Почему я не сделал этого раньше?

— Джастин, — выдыхает она.

Моё сердце разрывается от её дрожащего голоса. Почему это произошло?

— Мне жаль, — говорю я, но продолжаю: — прости, я был мудаком.

Холли крепче обнимает меня, потому что до конца понимает, что произошло. Никто больше ничего не говорит, потому что слов бы не хватило для подробного описания чувств и ощущений. Я смотрю на Алисию и замечаю, как Холли кивает, как будто разрешает мне забрать её. Поэтому я шагаю в комнату, которая ещё больше издевается над моей душой, но я пытаюсь не засматриваться на ободранные обои или битое стекло, просто подхожу к кровати и бережно беру на руки Алисию.

— Спасибо, — шепчет Холли, и я киваю ей.

Говорила ли она спасибо за то, что Алисия поддержала её в момент, когда та готова была сорваться, или говорила спасибо за то, что я избил человека, который издевался над ней столько лет? Было неважно, на самом деле.

Я нёс Али на руках и просто смотрел на то, как она хмурилась и что-то шептала. Она была причиной, по которой я всё ещё держался. И когда я говорил, что люблю её, то именно это и имел в виду. Я люблю каждую частичку Алисии: каждую родинку на её ключицах и бёдрах, каждый изгиб тела, каждую привычку и улыбку. Боже, я так нуждаюсь в ней. И не знаю, проживу ли день без неё.

— Люблю, — шепчу я и опускаю тело Алисии на кровать.

Прижимаюсь губами к её лбу и целую, закрывая глаза.

— Я так люблю тебя, — слёзы снова прорываются, поэтому я сразу же ложусь к ней и прижимаю к себе.

Я так нуждаюсь в ней, что даже не могу объяснить этого.

Но, когда я хочу уже подняться и пойти принять душ, потому что я весь в крови, мои глаза закрываются, и я засыпаю.

Засыпаю, прижимая к себе любимую девушку.

Засыпаю, зная, что моя сестра будет в порядке.

Засыпаю, уверенный в завтрашнем дне, в том, что всё будет нормально.

Чувствую на лице лёгкие прикосновения, но я не хочу просыпаться: мне хочется ещё немного полежать в кровати и побыть с Алисией, мне нужно это.

— Джастин, — шепчет нежный и родной голос, и я приоткрываю глаза.

Вижу перед собой идеальное лицо Алисии, такое любимое и естественное. Мне хочется заключить его в ладони и расцеловать, но моё лицо в засохшей крови, поэтому я откладываю эту мысль. Я могу сделать это позже, когда мы будем радоваться жизни. Например, через несколько минут.

— Ты слышал? — спрашивает Али, дотрагиваясь до моей разбитой и опухшей губы, которая совсем недавно болезненно пульсировала.

Да, милая, я слышал.

Я возвращался за телефоном, который забыл, когда услышал слова Холли. Они просто ударили меня по сердцу, и я не хочу показаться мягким, но я просто зарыдал и сел на пол, проводя там некоторое время. Я не верил в происходящее. До этого я договорился встретиться с лучшим другом, и уже готов был отказаться от этой идеи, а потом злость заволокла мои глаза. И я знал, что хочу выбить всё дерьмо из лучшего друга. Я хотел причинить ему боль, которую чувствовала моя сестра.

— Прости, — шепчу я и дотрагиваюсь до её руки, переплетая наши пальцы.

Её подбородок начинает дрожать, а потом она прижимается к моему телу и начинает плакать. Не нужно, милая, больше никто не причинит тебе боли, больше никто не заставит тебя плакать. Я убью каждого, кто сделает тебе больно, даже если это буду сам я.

— Я люблю тебя, слышишь?

Она поднимает на меня заплаканный взгляд усталых глаз, и я заключаю её лицо в ладони, как и хотел некоторое время назад.

— Люблю тебя, — повторяю я.

Алисия наклоняется, сокращая миллиметры между нами, и я ощущаю на своих сухих губах её влажный язычок, который увлажняет мои губы. Я притягиваю её к себе, ощущая, как её нога располагается между моих бёдер, и схожу с ума. Она кусает меня за нижнюю губу, заставляя небольшую ранку кровоточить, и отстраняется. Нет, милая, перестань обращать на это внимание. Я хочу побыть с тобой.

— Остановись, — шепчет она, и я останавливаюсь.

Алисия скромно улыбается, а я люблю это.

Люблю, когда она улыбается.

Это идеально.

— Я обещала Холли кое-что.

— Что? — заинтересованно спрашиваю я.

— Джастин, она не заслуживает то, что имеет: комнату, одежду… боль.

Я киваю, потому что понимаю. Этот день никак не мог быть идеальным, поэтому, когда мы направляемся в комнату к Холли, мы держимся за руки. Я смотрю на свою девушку и готов благодарить её множество раз, потому что она проходит это со мной. Холли сидит на кровати и смотрит по сторонам, наверное, она не верит, что это всё закончилось. Она больше не будет чувствовать его руки на своём теле, её волосы теперь могут расти и не переживать, что их кто-то будет сжимать, она больше не будет резать себя. Холли, послушай, пожалуйста, больше никогда не причиняй себе боль.

Пожалуйста.

Всё утро мы проводим в комнате Холли: сдираем обои, выкидываем все вещи и мебель, потому что не хотим, чтобы она что-то помнила об этом. Позже она выбирает комнату на третьем этаже, вдалеке от всех. Но это уже хорошо, она лишена плохих воспоминаний, жаль, что я не могу удалить их все, но постепенно они сами будут исчезать. Воспоминания — это часть нашей жизни, кто мы без них? Плохие они или хорошие, они всегда останутся с нами.

— Кто хочет яблочного сока? — интересуется Холли, когда после уборки мы перебираемся на чистый воздух, устраиваясь поудобней на летних качелях.

Алисия поднимает руку и улыбается Холли, которая кивает, а потом исчезает в доме. Я обнимаю Али, прижимая к своему телу, и целую в макушку, смотря вдаль. Мне так хорошо находиться рядом с ней, дышать становится спокойно, и я не задумываюсь о плохом. Мне нужно было это. Просто почувствовать её касания, увидеть лучезарную улыбку и услышать пару слов.