Надежда Волгина - Любимая чужая

– Что Артем дома, а не в Лондоне, – задумчиво отозвалась.

Пока еще в голове не укладывалось то, что услышала от Дениса. Понимала, что все правда, и не верила.

– А как же его драгоценная работа? – ехидно поинтересовался подросток.

Ему я рассказала даже то, что утаила от бабы Мани. Естественно, тоже без подробностей, но он был в курсе всего. И рассказала не так давно, в минуту откровенности. Знал он и про Андрея, и про Артема… Все знал.

– От должности он отказался и вернулся жить в Россию.

– С какого это перепугу? Испугался что ли? – криво усмехнулся Сашка. – Лер, да расскажи ты уже толком! – сразу же возмутился. – Чего я из тебя по слову вытягиваю?

– У Андрея случился инсульт, и сейчас он парализован. Частично вроде, но точно не скажу…

Эту часть сообщения Дениса я, действительно, пропустила. Помню только, что вроде как угроза жизни миновала.

– Доигрался, – кивнул Сашка, впрочем сделал это без злорадства. Да и не способен он был на такое. – Бог наказал за бесчинства.

– Артем вернулся, чтобы возглавить бизнес отца. Я в этом плохо разбираюсь, но вроде как он только числится руководителем, на бумаге. А сам работает в клинике Дениса.

– И что ты собираешься делать? – спросил Сашка еще через время, когда поразмыслил, видать, над моими словами и поизучал мое лицо.

– Не знаю, Саш, – посмотрела я на него, пытаясь найти ответ в его лице на его же вопрос. – Он меня все время ищет. Денис сказал. Не забыл, значит.

– Почему же тогда не нашел до сих пор?

– Не думаю, что это так просто. Я же звезда какая, которую узнают на улице, – настала моя очередь усмехаться.

– Лер, ты ведь уже все решила? Поедешь к нему? – грустно так спросил, и я поняла, что да, решила, еще раньше, чем осознала.

– Я нужна ему, – только и сказала.

Теперь я в это верила, даже сильнее, чем не верила до этого. И мне вдруг захотелось бежать к нему немедленно. Но время близилось к вечеру, да и поспешность в этом деле только мешает. Все равно, я не могла представить, как встречусь с Андреем. Ведь Артем живет в его доме, в том самом, который был моей тюрьмой какое-то время.

– Езжай, – кивнул Сашка. – Все равно не уговорю тебя остаться. Но ты же про нас не забудешь?

Так по-детски прозвучал его вопрос, а в глазах мелькнули слезы. Я расплакалась от облегчения, радости, благодарности, еще чего-то… Сашка долго еще обнимал меня в попытке успокоить. А потом мы пили чай втроем с бабой Маней, которая, кстати, чувствовала себя гораздо лучше, но обещала показаться врачу, и не могли наговориться. Как я могла забыть тех, кто стал моей семьей? Да и кто знает, не придется ли мне снова к ним вернуться, ведь я даже примерно не знала, что меня ждет впереди.

Утро выдалось туманное, и пока стояла на остановке и ждала рейсовый автобус в город, умудрилась намокнуть от той измороси, что висела в воздухе.

Баба Маня и Санька уговаривали меня не выезжать в такую рань, а отправиться на дневном автобусе. Но разве же я могла усидеть дома? Да и все новое должно начинаться утром, хоть я даже примерно не знала, приятные ли перемены меня ждут.

А еще я ужасно трусила и тихо радовалась, что до города пришлось трястись по ухабам три часа, а потом еще и ждать маршрутку, которая отвезет меня в коттеджный поселок.

И вот я подходила к так хорошо знакомому дому, успевшему стать для меня чужим. Невольно обратила внимание, как изменилась природа. Деревья уже стояли почти голые – серые и карикатурные, тогда как я запомнила их зелеными и сочными. В той стороне, где протекала речка с таким приятным сердцу стареньким пирсом, туман казался гуще, и за ним почти ничего не проглядывалось, хоть в остальных местах он почти и развеялся. Правда солнце надежно прятали тучи, и снова в воздухе пахло дождем.

Когда-то я попала в этот дом случайно, сейчас же шла туда сознательно. Тогда лил дождь, и сейчас он того и гляди начнется. Только тогда была весна – пора расцвета всего. А сейчас царила осень. Но я не считала ее закатом, и очень надеялась, что не ошибаюсь.

Позвонив у калитки, какое-то время ждала, прежде чем та распахнулась.

– Доброе утро, Валерия Николаевна! – широко улыбнулся охранник, которого я знала разве что в лицо. Вот уж не думала, что он помнит или вообще знает мое имя. – Рад вас видеть в здравии!

К дому шла на несгибающихся ногах и слегка ошалевшая. Это же надо! Меня не только помнят, но еще и рады видеть. И кто – охранник, что раньше казался мне молчаливой гигантской тенью, преграждающий мне путь на свободу.

На крыльце дома я снова замерла, а потом не придумала ничего лучше, как просто толкнуть дверь. Та оказалась незапертой, и я вошла в непривычно сумрачный холл. Весной он тоже выглядел иначе.

В доме царила тишина. Но не успела я подумать, что возможно еще все спят, как послышался шум с лестницы, а потом показалась женская фигура в платье горничной. Только вот ее я раньше тут не видела, и была она далеко не молодой, лет под пятьдесят, наверное.

– Вам кого? – замерла женщина на лестнице, но очень быстро справилась с собой и продолжила спуск.

А что ответить-то? Я растерялась.

– А… Артем… Андреевич дома?

Должно быть, прозвучало это жалко, как и я сама показалась ей такой же жалкой, судя по брезгливому выражению лица. Ну да, с тех пор как покинула этот дом, гардероб свой я тоже сменила преимущественно на секонд хенд. На новые вещи денег у моей новой семьи не было.

– Артем Андреевич сейчас завтракает с Андреем Сергеевичем. Как о вас доложить?

И это она тоже произнесла слишком надменно. До такой степени, что я невольно разозлилась. Ну или нервы сыграли со мной злую шутку.

– А из старых горничных тут кто-то остался? – тоже задрала подбородок выше крыши, включая гордость. – Или Людмила Алексеевна – кухарка?

Ага. Услышав знакомое имя, да еще и такое грозное, спесь горничная сразу с себя стряхнула основательно. Она даже как-то стала казаться ниже ростом.

– А вы знаете Людмилу Алексеевну? – уже гораздо вежливее поинтересовалась.

– Знаю. Она на кухне?

– Ну а где же ей быть?

– Тогда, не могли бы вы принять у меня одежду, – скинула я куртку и терпеливо дождалась, пока горничная у меня заберет ту.

Больше я ничего не сказала. Кажется, доказательств того, что я не в первый раз в этом доме и не случайная прохожая, предостаточно. Да и новая горничная могла бы сама догадаться, что охрана не пропустит абы кого, если бы чуток напрягла извилины.

– А батюшки! – всплеснула руками Людмила Алексеевна, как только я появилась на пороге кухни. – Девочка моя! Живая! Да какими же судьбами?

Она заплакала и я вместе с ней. В последнее время я вообще стала чересчур сентиментальной, но списывала это на гормоны. Вот и вчера перед сном долго ревела. От чего, сама толком не могла понять. И очень боялась, что от счастья, ведь пока оно казалось очень призрачным.