Ульяна Гринь - Это бизнес, детка!

Взгляд в зеркало из-за моего плеча подтвердил моё личное мнение. Антуан смотрел так, что мне показалось — съест на месте и даже не подавится. Эх, мой дорогой маркиз… Знал бы ты, насколько я не против, но… Всегда же есть хоть одно маленькое «но». У меня же их было целых два.

— Ты готова? — буркнул он, сразу смущаясь того факта, что я заметила его взгляд.

— Вполне.

— Тогда поехали, надо быть вовремя к открытию.

Выставка неожиданно оказалась под открытым небом. Мы прошли сквозь кордон охраны и оказались в приятном месте — на лужайке парка, где были установлены дощатые настилы с красными ковриками, а на них стояли стеклянные витрины. Под стеклом лежали драгоценности всех видов и жанров — от диадем до галстучных булавок. Мамма мия, красотища-то какая! Ясен пень, Великого Могола и бриллиантовой тиары британской короны здесь не было, но я прямо почувствовала, как трепещет моё сердечко. Правду говорят, что украшения — лучшие друзья женщины. И аферистки.

Антуан не позволил мне кидаться от витрины к витрине, а прежде всего подвёл к невысокому полному мужчине в смокинге. И предупредил на ходу:

— Главное, ничему не удивляйся и веди себя естественно!

Я только кивнула, разглядывая примечательный нос толстячка — розовый, пористый, на пол-лица. Пьёт, наверное. Такой шнобель был только у Мишеля Галабрю в конце жизни. А мужчина с носом отчего-то покосился на меня криво, но всё же приветливо улыбнулся:

— Антуан, рад видеть тебя!

— Снова, — усмехнулся мой маркиз. — Лоран, позволь представить тебе мою спутницу, Алекс. Алекс, это Лоран Бертиньи, счастливый владелец всех этих несметных сокровищ.

— Мадемуазель, — Лоран галантно склонился над моей рукой и поцеловал кисть. — Надеюсь, вам понравится выставка.

— Ваши украшения просто великолепны, — светским тоном ответила я. — Жду не дождусь возможности рассмотреть каждое в деталях.

— Через некоторое время я смогу составить вам компанию и рассказать их историю.

— Вы тоже увлекаетесь драгоценностями с необычными историями? — удивилась я, машинально глянув на Антуана.

— Именно Лоран заразил меня этим вирусом, — отчего-то грустно усмехнулся маркиз.

— Мы думали, ты придёшь один, — небрежно бросил Лоран, высматривая кого-то в нестройных рядах чинных посетителей.

— Прости, мне хотелось показать Алекс, чем я увлечён.

— Николь расстроится.

— Лоран, мы с тобой оба понимаем, что это уже не мои проблемы, — рука Антуана скользнула по моей талии, меня аккуратно привлекли поближе и очень нежно прижали к тёплому боку. Вести себя естественно? Да пожалуйста! Я склонила голову к плечу Антуана и улыбнулась Лорану одной из своих самых милых улыбок. Тот поджал губы, но покивал немного и чуть испуганно ответил:

— Но и не мои. Предоставлю тебе самому разбираться с женщинами. Мадемуазель, прошу пардон, мне нужно отойти ненадолго.

Цоканье каблучков за спиной заставило Антуана нервно вздрогнуть. Я сжала его пальцы в ладони и обернулась первой. Девушка, которая подходила к нам, была отдалённо похожей на Лорана, во всяком случае, её нос рисковал через лет десять вырасти до размеров мишель-галабрюевского. Дочка, решила я. Неужели…

— Здравствуй, дорогой, — улыбнулась Николь, и мне показалось, что она сейчас прыгнет на меня и вцепится зубами в шею. Тридцатью двумя великолепными зубами. Антуан тоже оскалился:

— Рад видеть тебя в добром здравии, Николь.

— Как мило было притащить сюда свою эскорт, надеюсь, ты хорошо заплатил ей?

Мне захотелось убить её, но я только улыбнулась, снисходительно подняв брови. Девушка передёрнулась, как если бы увидела огромную мохнатую гусеницу, а Антуан уже спокойно заявил:

— На сегодняшний момент она обошлась мне гораздо дешевле, чем ты.

Николь такое заявление не понравилось, поэтому она сузила большие тёмные глаза с явно наращёнными ресницами и хмыкнула:

— Конечно, ты же, кроме денег, больше ничего дать девушке не можешь. Даже не оттрахать как следует. Уж я-то знаю!

Мне стало противно, как будто случайно раздавила босой ногой таракана, и я крепче прижалась к Антуану:

— Говорят, если мужчина не может — это не он импотент, а его женщина деревяшка.

Как будет бревно по-французски, я не знала, поэтому у меня получился «ствол дерева». Но Николь, видимо, всё же поняла, потому что скривилась и вспыхнула:

— Ты бы уже молчала, деточка, тебе вообще никто слова не давал!

— Я думала, что Франция — демократическая страна, и здесь каждый может выразить свою мысль, если она не о поддержке террористов или против президента, — я вложила в голос как можно больше дружелюбия, и, похоже, именно это вконец разозлило девушку. Или мой нарочитый акцент. Красавица сжала губы в ниточку, опалила Антуана взглядом разъярённой и оскорблённой фурии, а затем удалилась с разворотом на каблуках. Если бы глазами можно было убивать, вместо нас с маркизом на лужайке уже валялось бы два хладных трупа.

Я перевела дыхание и подняла лицо к Антуану:

— Прости, но что это было?

— Николь.

— Твоя бывшая жена?

— Почти.

— Почти бывшая или почти жена?

Антуан чмокнул меня в макушку и шепнул на ухо:

— Я потом всё тебе расскажу. После такого выступления ты вправе знать, кому наступила на ногу. А сейчас… Хочешь взглянуть на паука?

— Да уж непременно, — пробурчала я. Вот только ревнивых бывших мне в жизни не хватало.

_____________________

* Louboutin — марка обуви, которую прославила группа «Ленинград». По имени создателя марки, Кристиана Лубутена (но не Лабутена!)

** Nude — если кто вдруг не знает, это телесный цвет))

*** Brisez le silence (фр.) — разбейте молчание. Слоган известной ассоциации, помогающей женщинам уйти от жестокого обращения в семье.

**** Chandeleur (фр.) — празднуется 2 февраля в католических странах, когда все пекут блины

— Он такой восхитительно… омерзительный! — выдохнула я при взгляде на паука. В натуре за стеклом он был гораздо гаже, чем на фотографии в компьютере. Одна из лапок чуть погнута, бриллианты сверкают так, что глазам больно, а ярче всех — голубой, огромный. Сколько такой может стоить? Мой хамелеон, тот, что сидел в кольце на пальце Антуана, в подмётки этому не годился. Но… Даже если бы стоял вопрос об инвестиции денег, паука бы я не купила.

— Я полностью согласен с тобой, — выдохнул Антуан мне в волосы, наклонившись вместе со мной над витриной. — Знаешь, за что я люблю старинные украшения? От них исходит сильная энергия. Не одинаковые, не штампованные мастером на раз-два, а штучные, сделанные в единственном экземпляре, с любовью к кому-то.

— Интересно, это сама жена попросила ювелира сделать ей паука, или он придумал его, а ей пришлось согласиться?