Ульяна Гринь - Это бизнес, детка!

Мы молчали до самого дома. Уже въехав на паркинг и заглушив мотор, Антуан небрежно сказал:

— Завтра я уезжаю обратно в Ниццу, — и замолчал, видимо, в ожидании моей реакции. Я, хотя ещё и злилась, безразлично пожала плечами:

— Я бы тоже поехала, а то даже на пляже не была.

Это практически означало «возьми меня с собой!», и он понял. Привлёк меня к себе, зарылся носом в ёжик волос и выдохнул:

— Тогда поедем вместе. Но сначала…

— Что?

— Сюрприз, — загадочно произнёс Антуан непроницаемым тоном и навесил на глаза свои обычные шторки.

В свете последних событий от слова «сюрприз» меня слегка зазнобило. Предпочла бы спокойный ужин, такой же спокойный выезд в Ниццу, там сдать травки в лабораторию, узнать результат и изъять, наконец, кольцо. А потом вернуться в Москву. Домой…

По возвращению в квартиру Антуан не оставил своего загадочного вида. Велев мне сходить в душ и выдав тёплую фланелевую пижамку, которая меня ужаснула, испарился куда-то. Меня уже конкретно потряхивало от волнения. Не очень люблю сюрпризы. Точнее, даже очень сильно не люблю. Терпеть не могу. В моей жизни было несколько сюрпризов, без которых я вполне бы обошлась и была бы здоровее и спокойнее. Но Антуану я отчего-то доверяла. Кто знает, почему. Мы сблизились за эти несколько дней. Это и пугало, и радовало одновременно. Радовало — ясно почему, а пугало… Мне придётся обмануть его и исчезнуть. Придётся. А, привязавшись к нему, сделать это без надрыва в сердце будет гораздо сложнее.

Высушив ёжик волос полотенцем и облачившись в пижамку, я вышла из ванной. Антуан уже был в коридоре с чёрным шарфиком в руках. Поиграв бровями, маркиз протянул мне шарфик:

— Завязывай глаза.

— Опять ролевые игры, — уныло пробурчала я. — Мы же вроде договорились…

— Ничего такого, что не понравилось бы тебе, — улыбнулся Антуан. — Давай я сам завяжу, чтобы ты не подглядывала.

Со вздохом я подчинилась. Чёрная ткань плотно легла на глаза, полностью скрыв белый свет. Антуан взял меня за руку и потянул за собой:

— Осторожно, тут ступеньки… Ещё ступеньки. Конец ступенек… Сюда. Наклони голову, вот так… Ступеньки.

Мы поднимались куда-то по винтовой лестнице, и я ясно чувствовала запах затхлости, паутины и голубиного помёта. Космос, куда он ведёт меня? Неужели, на чердак? Думает, там у него встанет от запаха и пачкающей одежду пыли? Всё-таки встреча с бывшей-не бывшей женой завернула маркизу мозги не в ту сторону.

Антуан перебил мои панические мысли:

— Осторожно, переступай! Держись за меня. Ещё три шага и вуаля!

Его рука стащила повязку с глаз, и я не сумела сдержать восторженного вздоха:

— Ва-а-а-у!

— Ну как?

— Это… — у меня не хватало слов на французском, поэтому я выдала длинную непечатную фразу на родном языке.

— Надеюсь, ты не на меня ругаешься, — усмехнулся Антуан, садясь на устроенную на крыше лежанку из нескольких одеял и подушек.

— Я восторгаюсь видом, — я с достоинством присела рядом с ним. — Это совсем не то, что смотреть из окна!

— Я знаю, — скромно ответил маркиз. — Мартини?

В его руке появилась бутылка, откуда-то достались два бокала и блюдечко оливок. Я не смогла удержаться от смеха:

— Подготовился, да? А мы не свалимся отсюда, набухавшись?

— Оградка помешает. Да и не будем мы напиваться, как в прошлый раз.

Я приняла из его руки бокал с брошенной в мартини оливкой и снова обвела взглядом Париж. Солнце заходило за оранжевые облака, превращая купол Инвалидов в горящий факел, а Эйфелеву башню — в золотую статуэтку. Верхушки деревьев, подсвеченные тёмным жёлтым, напоминали осенний парк. Словно в Париже вдруг наступил сентябрь…

Антуан придвинулся ко мне ближе, обнял за плечи, наши бокалы соприкоснулись с лёгким хрустальным звоном.

— Я хочу сказать тебе спасибо.

— За что? — улыбнулась я, отпивая глоток сладкого мартини.

— За то, что ты была со мной. За то, что ты появилась в моей жизни. И даже если ты исчезнешь через несколько дней…

— Ты никогда меня не забудешь, и прочее, и прочее! — продолжила я со смешком. Антуан фыркнул в свой бокал:

— Забуду, конечно, но не сразу!

— Тоже мне, романтик, — притворно обиделась я. — Мы что, будем здесь спать?

— Мы будем здесь встречать рассвет. Закат уже встретили.

— Ты уже так делал? С Николь?

Антуан скривился, словно проглотил кусок лимона:

— Не напоминай. К тому же, она боится высоты. Ты не боишься?

— Все боятся, — я пожала плечами. — Но не все показывают.

— Я не дам тебе упасть, Алекс…

Его губы коснулись моего виска, ладонь переместилась на затылок, Антуан развернул меня к себе и поцеловал. Это оказалось настолько неожиданным, что я замерла, не сразу поняв, что произошло. Он никогда не делал попыток до этого…

Его губы были сладкими, мягкими, настойчивыми. Они покусывали, лаская, до дрожи во всём теле, до безобразных бабочек в груди… Отставив бокал, я нерешительно подняла руку и положила ему на плечо. Как мне хотелось прижаться, обнять, забыть обо всём в кольце тёплых сильных рук! И пусть завтра нахлынет похмелье, пусть вернутся холодный расчёт и планы побега, а сегодня… Этой ночью я буду счастлива. Хоть один раз в жизни.

И я прижалась, и обняла, и отдалась на волю его рук и губ. Рук, которые раздели меня, губ, которые изучили всё моё тело, не пропустив ни кусочка. Искусных пальцев, которые вкупе с языком подняли меня на то самое знаменитое седьмое небо, заставили парить над Парижем в оранжевых облаках под заходящим солнцем… И когда я не сдержалась и застонала от неожиданного наслаждения, услышала тихий страстный шёпот:

— Альошка… Mon coeur, ma petite beauté…

Я? Его сердце? Его прелесть? Мой маркиз, только не влюбляйся, не совершай этой глупости, прошу… Иначе я разобью тебе сердце навсегда.

Он оторвался от моего лона, которое ещё трепетало на волнах прибоя, и прилёг рядом, обнял, прижал щекой к груди. Его сердце билось ровно и быстро, так быстро, что мне стало совестно. Он доставил мне удовольствие, а я не могу отплатить ему той же монетой… Хотя… Почему бы и нет?

Едва успела додумать эту мысль, как мои руки уже скользнули по его поясу, подняв лёгкую футболку к шее, обнажив безволосую кожу, горячую, как угли. Прошлись по груди, задев соски, вернулись к животу. Когда-то Антуан сказал, что всё решает он, но сегодня я была намерена напрочь об этом забыть. Пальцы легко справились с пуговкой на джинсах, расстегнули ширинку…

— Что ты делаешь, Альошка? — простонал Антуан, пытаясь удержать мои руки.

— Расслабься и получай удовольствие, — усмехнулась я, наклоняясь к его животу…

Мужчины не умеют симулировать. Даже если у них не встаёт. Антуан урчал, стонал, дышал тяжело и часто, а я претворяла самые извращённые свои фантазии в жизнь. Гладила, пощипывала, целовала, облизывала, как мороженое… Мягкое, податливое мороженое. В котором всё же теплилась жизнь, если можно так сказать.